Бес специального назначения

Мякшин Антон

— Ничего не ясно! Бред… Бред… Ага, я понял! Это всего-навсего параллельный мир! Я где-то читал о подобном. В этой… ну, как там… в фантастике, вот!

— Параллельный мир! — разозлился я (главным образом из-за напоминания о глупом решении взяться за это задание). — Размечтались! Вы что — совсем того?.. Каждый мир имеет собственную вселенную! А каждая вселенная имеет собственные законы! Нашкодили в своем мире, здесь же придется и отвечать, понятно?

— То есть вы хотите сказать… — распахнул рот Степан Федорович.

— Ага, точно. Вы на планете Земля. Точно в том мире, где родились и прожили сорок семь лет. Только малость сместились в пространстве и времени… И в реальности…

Проговорив это, я опять вытер пот со лба. Псы

чистилища! Вот и все. Вот теперь все. Просто, да? Но как страшно! Что теперь будет с этой несчастной планетой?! И почему, елки-палки, хвост Люцифера, именно я оказался замешанным в этом? Откуда такое сверхъестественное невезение? От клиента своего заразился? Что мне теперь делать? Кто подскажет? Филимон бы подсказал, да где он теперь? Мотает срок…

— Не верю! Не верю! Не верю! — трижды повторил Степан Федорович. — Русская дружина… Охотники за головами… Третий рейх… Это нелогично! Мир изменился только потому, что в нашем драматическом театре ставили именно эти пьесы?

— Театральные постановки далекого будущего — это всего лишь субъективные объяснения происходящего… Скажите спасибо, что еще «Легенды и мифы Древней Германии» никак себя не проявляют.

— Спасибо… То есть… а объективные причины?

— Подождите — будут, — твердо пообещал я. — Уверен, что здешние персонажи вполне логично объяснят присутствие в Берлине и древнерусских партизан, и охотников за головами…

Степан Федорович еще какое-то время стоял, колеблясь, словно осинушка под ураганным ветром, но через секунду, зарыдав, уронил голову на подоконник.

Признаться, меня очень тянуло последовать его примеру. Вот влип я, вот влип! Мой друг и коллега Филимон за какое-то прегрешение схлопотал десять лет одиночки. Представить себе не могу, каким образом мог проштрафиться Филимон — опытнейший сотрудник и глава нашего отдела. Наверняка, какое-то очень важное задание провалил. Десять лет! Мне за паршивого средневекового дурака-алхимика врезали три года гауптвахты. А за это дело мне что будет? Публичное четвертование с демонстрацией по столицам мира? Адовы глубины! Огненные вихри преисподней! Хвост Люцифера! Мамочка! Что делать? Кто виноват? Бес Адольф, конечно, виноват. Не свалишь же всю вину на неразумного человечишку? Я же сам должен был обо всем догадаться — как только прилетел по вызову! А догадавшись, обязан был тут же утопить опасного типа Степана Федоровича в унитазе вместе с чешуйчатыми лапами и прочим…

Не-ет, мы еще поборемся! Мы еще всем кузькину мать и едрену бабушку покажем! Я ведь кто? Я ношу гордое звание беса оперативного сотрудника! У меня профессиональный стаж две тысячи лет! Я три почетных грамоты имею и Орден Хвостовой Кисточки за особые заслуги перед преисподней! Я тут всех распушу и приведу к единому знаменателю! Я этот вонючий мировой кризис в два счета ликвидирую! Я…

Нет, не помогает. Попытка сеанса самовнушения бесславно провалилась. Чтобы хоть немного отвлечься, я подошел к столу. Н-да… забавный тип этот Штирлиц… То есть Степан Федорович. Или мне его теперь так и называть — Штирлиц? А, ладно… Вот записочка лежит, надушенный кусочек бумаги с отпечатком губной помады: «Милый Штирли-мырли. Что за мальчишество? Зачем вы стащили мою подвязку? Верните немедленно, а то правый чулок постоянно спадает. Перед фюрером неудобно. Все равно люблю и целую. Ваша Ева… »

А вот коллективная фотография. Деревца, травка, речушка, шашлык, шнапс в литровых бутылках. Первый справа в верхнем ряду — собственной персоной Штирлиц. Гитлер в центре. Геринг, Геббельс… вся, короче говоря, шайка. Второй слева в нижнем ряду — Паулюс. Я сразу узнал его лошадиную физиономию, уныло вытянутую. Будто предчувствовал свою дальнейшую безрадостную судьбу. Несладко ему придется под Сталинградом — это точно. Кстати, на фотографии генерал-фельдмаршал обведен чернильным кружочком, словно пораженная мишень. И еще один представитель рейха помечен точно так же: какой-то хмурый

тип, низенький и чернявый. Ушки оттопырены крыльями летучей мыши, передние зубы выступают вперед, как у кролика, но взгляд из-за стекол круглых очков истинно волчий. Кто это? Ага, должно быть, шеф имперской тайной полиции Генрих Гиммлер. Узнал я тебя, мрачный баварец! Известный оккультист и практикующий черный маг. В преисподней такие товарищи на особом счету, специальный отдел отслеживает их бесчеловечную деятельность против человечества и некоторых вербует для тесного сотрудничества. Ну, например, для того, чтобы они, в обмен на магическую силу, поставляли нам клиентуру. Своего рода операторы-консультанты. Захочет человек вызвать беса, к кому ему обращаться? Не в справочную же! К колдуну, конечно. К черному магу. Ребята из того отдела говорили как-то, что Гиммлер не кто иной, как реинкарнированный Мерлин, так что ему и своей магической силы хватает, в сотрудничестве с преисподней он не заинтересован, хотя со счетов снимать его никто не собирается. На всякий случай — вдруг пригодится…

А что-то я не видел среди свиты Гитлера герра Генриха Гиммлера. Куда подевался ближайший соратник фюрера? Да-а… Интересно, каким образом Штирлиц сумел самого Гиммлера опорочить, нейтрализовать и погубить? Тут уж фокус с подвязкой не удался бы. Да-а-а, хитер и пронырлив майор Исаев. Знает свое дело. Как-то бедному Степану Федоровичу придется в его шкуре? Сможет ли соответствовать? Ужас! Положительный момент только один — Степан Федорович, кажется, больше не страдает хроническим невезением, не притягивает к себе неприятности из всех мыслимых и немыслимых сфер. Чудовищная неп-риятность, свалившаяся на нас, перевесила все остальные. Закон Вселенского Равновесия работает!

Полнозвучный медный «бамс! » прервал мои мысли. Степан Федорович, завязший в корзине для бумаг, со смущенным стоном стаскивал с головы свалившийся на него с полочки здоровенный шлем:

— Я нечаянно…

Да, хроническое невезение — штука прилипчивая. Рано еще радоваться.

— Да о чем я тут толкую! — воскликнул я так громко, что Степан Федорович вздрогнул и рывком освободил голову. — Действовать надо!

— Надо, — подтвердил мой клиент, потирая ушиб на макушке. — А как?

— Перво-наперво, выбраться отсюда!

— Отлично! — оживился Степан Федорович. — Я и сам так считаю. Мне — как настоящему русскому человеку — претит братание с Гитлером и нахождение в ставке фашистов. Если уж так все получилось, я готов вступить в ряды Красной Армии и кровью искупить свою вину перед человечеством!

— В человеке крови — всего литров пять. Или шесть. Не больше, — припомнил я. — А вам, чтобы полноценно искупить, надо, по меньшей мере, наполнить жидкостью из своих вен Цимлянское водохранилище!

Степан Федорович снова поник.

— Герой в тылу врага, — заметил я, — принесет больше пользы, чем какой-то новобранец. Штирлиц — советский шпион, то есть разведчик… Забыли?

— И Гитлер, и воевода-партизан, и охотники за головами — все от меня что-то хотят. Всем я что-то наобещал, со всеми у меня отличные отношения. И всякие интриги, в которые я не по собственной воле оказался втянут…

— Ваши интриги!

— Мой предшественник был, наверное, асом шпионажа…

— Да нет никакого предшественника! — закричал я. — Посмотрите на портрет! Что там написано? Штирлиц! Посмотрите в зеркало! Кого вы там видите? Запомните: Штирлиц — это вы. А вы — это Штирлиц, Понятно? Это факт! Извольте теперь привыкать к нему. Вы перекроили историю, как старые брюки! Никакого Степана Федоровича Трофимова больше нет, не было и — скорее всего — не будет. Есть Штирлиц — такой, каким он изображен в пьесе «Будни рейхстага». Кстати, этот ваш режиссер-сценарист Михалыч, он человек компетентный? Я надеюсь, он не слишком отступал от исторической правды? Надеюсь, «Будни… » заканчиваются тем, чем и должны закончиться, — дружным распитием цианистого калия в подземном бункере?