Бес. Порочная страсть
Шрифт:
Честно говоря, ответ Бессонова меня потряс тогда: «Нет, мы возьмем Кирилла. Уверен, что он не такой, каким вы хотите нам его показать». Затем он подошел ко мне и, присев на корточки, заглянул в глаза, чтобы произнести: «Собирайся, сын, мы едем домой».
От воспоминаний о родителях, защипало в глазах, а в носу защекотало. Еще слез мне не хватало!
Тряхнул головой, скидывая с себя остатки воспоминаний — не до них сейчас, скоро прибудет Елена со своей дочерью, которую я должен буду приютить и защитить. А заодно и испортить жизнь Родионову.
В дверь постучали
— Кирилл Дмитриевич, вы просили доложить, когда ваши гости прибудут.
Мне показалось, или у Марии Владимировны голос был немного удивленным и нерешительным? Решив, что мне почудилось, ответил:
— Хорошо, сейчас иду. — Услышав удаляющиеся шаги, поднялся из-за стола и, выпрямившись, произнес: — Ну что, пора приютить дочурку Родионова. — А затем, словно оправдываясь перед самим собой: — Ох, Кирилл, какого же хрена ты творишь? Не нужно делать вид, что ты помогаешь Елене по доброте душевной. Нет, ты точно так же, как и Николай, хочешь использовать его маленькую дочь в своей игре.
Недовольно фыркнув, тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, и только потом вышел из кабинета.
На тот момент я еще не представлял, какой «сюрприз» меня поджидает в гостиной! Черт, лучше бы я вообще ничего не обещал Елене! Ну вот какого хрена, а?
Глава 8
Лера
Совершенно не понимала, что происходит. Мама говорит, что отец решил меня кому-то отдать в виде откупа или залога — не поняла точно. Но мне крайне не нравилось, в каком мама нервном состоянии, хоть она и пыталась всячески это скрыть.
Интересно, что это за друг такой, который поможет ей скрыть меня от отца? И чего мне теперь ожидать?
Всю дорогу до места назначения, находилась в крайне нервозном состоянии, но я должна держаться… ради мамы и ради себя самой.
Время от времени поглядывала на самого близкого и дорогого мне человечка: красивая женщина, с легкой проседью в волосах, в уголках затесались морщинки, уголки губ опущены, а взгляд, некогда лучистых от счастья глаз, теперь потух — в них поселился страх и глубокая печаль — даже безысходность.
Не лезу к ней с расспросами — видно, что ей и так нелегко.
Минут через тридцать, точно не знаю, так как не засекала времени, мы подъехали к шикарному двухэтажному особняку.
Первая мысль, которая пришла на ум: «Как красиво!», а вторая: «Такой дом не может быть у порядочного человека! Кто же он и чего теперь ждать?» И еще мысль: «Откуда у мамы такие связи?!» Но спрашивать ее об этом не стала, хочет — сама все расскажет.
При въезде на территорию нас тщательно обыскали: машину, сумки, даже наши тела досмотрели. Нет, конечно, нам под юбки никто не лез, но было крайне неприятно оказаться в такой вот ситуации, — словно я под рентгеном нахожусь.
После досмотра нам дали добро на въезд на территорию. Что уж говорить, дорого, богато. У хозяина этого невероятного особняка явно присутствует очень даже неплохой вкус.
На пороге нас встречала пожилая женщина, от волнения
Стоило только машине остановиться, как мы с мамой ее тут же покинули.
Мама вышла первой, а я — за ней.
— Добро пожаловать, — начала приветствовать встречающая нас женщина, но стоило ей только взглянуть на меня, она почему-то замолчала и осеклась на полуслове.
— Здравствуйте, Мария Владимировна, — улыбнулась мама. — А Кирилл Дмитриевич дома?
— Дома, — кивнула домработница, слегка хмурясь. — Скажите, а… а вот эта очаровательная девушка она?..
— Моя дочь, — ответила мама, понимая, о чем хотят спросить.
— Ой! — воскликнула женщина, прижимая руки к груди. — А… а разве она у вас еще не маленькая?
— Ну, для матери ее ребенок всегда будет казаться маленьким, — снисходительно улыбнувшись, ответила Родионова Елена.
— Но нет, ей уже двадцать три года исполнилось — большая девочка.
— Ой, что будет! — схватилась за голову Мария Владимировна. — Он же думал, что еще совсем ребенок! Ой, что делать-то? А комната? А куклы и нянь… Охо-хо!..
Мама тут же нахмурилась, а я удивленно вскинула бровь. Я — ребенок? Ну-ну…
— Какие-то проблемы?
— Даже и не знаю, — пожала плечами домработница Бессонова. — Кирилл Дмитриевич говорил, что прибудет ребенок, вот я и… Ох… Он ведь не знает! — всплеснула женщина руками. — Вот ведь балда!
Честно говоря, я сильно удивилась, как она назвала хозяина дома. Не каждый позволит прислуге такое обращение к себе. Что же Бессонов за человек-то такой? И вообще, сколько ему лет? Наверное, такого же возраста, как и мои родители. Точно, они одногодки.
А домработница меж тем в ужасе спохватилась:
— Да что же это, совсем я на старости умом повредилась. Проходите, не нужно стоять на пороге. А я как раз доложу о Вашем прибытии.
Войдя в просторный и дорого обставленный дом, Мария Владимировна тут же проводила нас в уютную гостиную с большим камином, а сама удалилась — видимо, пошла сообщать хозяину о нашем появлении в его хоромах.
Хмыкнула, присев на обитый темно-синим бархатом диван и огляделась: дорогие светло-серые обои с затейливым узором на стенах, картины в золоченых рамах, античные вазы, резные столы, на одном из которых разместились спиртные напитки, а на другом шахматная доска с ювелирным изыском вырезанными фигурками из какого-то камня, дорогая мебель, шикарная люстра из хрусталя, а на полу огромный, расшитый причудливыми узорами, ковер.
— Да-а, — протянула я, слегка хмурясь, — я словно в музей попала.
— Лера, — одернула меня мама, покачав головой. — Ты же в гостях, веди себя прилично.
Вздохнула, но спорить с ней не стала — нервы нужно беречь… ее.
Через некоторое время в гостиную пришла Мария Владимировна и виновато произнесла:
— Приношу свои извинения, но у Кирилла Дмитриевича в последний момент появились безотлагательные дела, поэтому он распорядился мне разместить нашу гостью. Сам же он покинул особняк на неопределенное время.