Бес. Порочная страсть

Фадеева Юлия

Я кашляла и пыталась отдышаться.

И так повторялось раз за разом.

В итоге, чтобы этого больше не повторилось, я стала по чуть-чуть принимать пищу.

Иногда я съедала булочку с чаем, а иногда немного бульона с вермишелью.

И этого, видимо, хватало для того, чтобы меня больше не трогали.

Так проходил день за днем.

Порой я заходила в ванную и смотрела на себя в зеркало: бледная, истощавшая, тусклые волосы, темные круги под глазами, потрескавшиеся губы. Ногти либо обломаны,

либо обгрызены.

Да, жалкое зрелище. Я стала лишь тенью той, кем когда-то была.

Сейчас, свернувшись калачиком на кровати и обнимая себя за колени, я просто смотрела в стену, будто в каком-то отупении.

Нет мыслей, нет сил, нет желания встать и немного размять мышцы. У меня просто нет желания жить.

Слышу, как по коридору раздаются шаги. Четкие, быстрые, уверенные.

Это точно не один из тех, кто приходил ко мне, чтобы насильно накормить или же проверить, съела ли я что-нибудь сегодня.

Не знаю, кто это да и знать, если честно, не хочу.

Дверь резко распахивается, ударяясь о стену, но я даже не вздрагиваю. Я вообще не шевелюсь.

Взгляд пустой.

— Поднимайся, — слышу самый ненавистный голос в жизни.

Продолжаю лежать, совершенно не обращая на него никакого внимания.

— Лера, — подойдя ко мне поближе, опустился он на корточки.

Я посмотрела на Клима.

На лице отпечаталась усталость, вокруг глаз залегли глубокие морщины, но взгляд… в нем нет жестокости или ярости, которые были в них, когда мы только встретились. Сейчас в них была безумная боль и тоска.

— Я — монстр. С этим не поспоришь. Но Бес заслужил то это.

При упоминании Кирилла на глаза снова навернулись слезы, но я не отвернулась — позволила им катиться, капая на подушку.

— Лера, он убил мою любимую.

Хмурюсь и недоверчиво смотрю на Клима.

— Не может быть, — хриплым голосом шепчу я.

Долгое время в полной тишине, не произнося ни звука, сделали свое дело — мне стало тяжело говорить. Язык стал неповоротлив, а по горлу будто наждачкой проехались.

— Может, — покачал он головой, теперь садясь на край моей кровати. — Он убил ее. И оставил послание.

— Он не мог, — отрицательно мотаю головой.

— Ты его не знала толком…

— Это ты его не знал, — возразила, приподнимаясь на локте. — У него было одно негласное, но неукоснительное правило: женщин и детей не трогать. Он не мог убить твою возлюбленную.

Клим нахмурился, поднимаясь с постели.

— В любом случае, это уже не имеет значения. Ни Александры, ни Беса больше нет в живых. А теперь поднимайся, тебе пора.

— Куда? — подозрительно кошусь на мужчину.

— Скоро узнаешь. Даю тебе пять минут, если не явишься вниз, то тебя туда притащат волоком.

И он, больше не говоря ни слова, быстро вышел, захлопнув за собой дверь.

Я

же, кое-как поднявшись на ноги, все не могла выкинуть из головы слова Клима.

Бес удил его возлюбленную.

Но… разве же Кирилл мог такое совершить? Нет! Я отказываюсь в это верить.

Не причесываясь, собрала волосы в хвост, поправила на себе мятую одежду, а затем вышла из комнаты. Не хотелось, чтобы кто-то пришел по мою душу и силком вытащил из комнаты.

Лучше уж я сама, на своих двоих приду.

Каждый шаг дается с трудом: ноги дрожат, на лбу испарина, отдышка, перед глазами все плывет.

У меня истощение и жуткая слабость, но я все равно упрямо продолжаю идти.

Впереди лестница, ведущая вниз.

Еле подавила тяжелый стон.

Клим стоит внизу и с кем-то разговаривает.

Мужчина, пришедший к Фролову поворачивается ко мне, и я застываю.

Я знаю его! Знаю!

Я узнаю этот жесткий, наполненный ненавистью взгляд.

— Тень, — выдыхаю я.

— Родионова, — довольно ухмыляется он, с презрением глядя на меня. — Давно не виделись.

— Это ты… ты — крыса.

— Следи за словами, дрянь! — зло шипит он, делая шаг ко мне. Но рука Клима, положенная на плечо, останавливает Охотина.

— Подойди, — обращается ко мне Фролов.

Но я остаюсь стоять на месте.

Ноги не желают спускаться.

Во мне борются два сильных чувства: страх и ненависть.

— Лера, — предупреждающе смотрит на меня Клим.

Стас же только оскалился, не спуская с меня своих хищных, наполненных жаждой крови глаз.

Я делаю шаг, за ним — второй.

В голове все перепуталось.

Я не знала, куда себя деть.

Сбежать или же подойти и с гордостью посмотреть в глаза этого ублюдка.

И я иду. Шаг за шагом я все ближе к ним.

И мужчины неотрывно следят за мной.

Я почти у подножия лестницы, как вдруг…

Во дворе раздаются крики, а затем слышны выстрелы.

Клим и Стас тут же пригибают головы, закрывая их руками, и теперь совершенно не обращая на меня внимание.

— Какого хера? — раздается шипение Охотина, со злостью смотрящего на Клима.

— Заткнись! — рычит в ответ Фролов, выглядывая на улицу. — Как бы там ни было, к нам пожаловали не прошенные гости.

Стас грязно выругался, дернувшись, будто от удара, одновременно с этим доставая из наплечной кобуры свой пистолет с глушителем.

Клим же вынул свой из-за пояса своих джинсов, возведя курок.

А во дворе тем временем, казалось, разворачивалась самая настоящая война.

Крики, стрельба, взрывы и снова стрельба.

Я же, оставленная без внимания этих двоих, осторожно, чтобы они не обернулись в мою сторону, сделал еле заметный шаг с последний ступеньки, а затем шаг влево.