Беседы на Великий пост

Геронимус Александр Протоиерей

После пятнадцати антифонов совершается чтение или пение «блаженств»: «Блаженны нищие духом…». И память будущих страданий Господа пронизывает эти заповеди блаженства особым контекстом, при котором каждое блаженство является формой , или видом, соединения со страдающим Хрис– том. Выполнение каждой заповеди не может осуществляться на путях удовольствия, наслаждения, а только на путях самоотвержения, несения своего креста и всего того, что называется верностью Господу, сораспятием и соумертвием.

В богослужении утрени Великой Пятницы есть некоторый рубеж, отделяющий исторически и духовно, священно-исторически, сами крестные страдания Господа от того, что им предшествовало. А именно: после первых шести Евангелий читается прокимен «Разделиша ризы Моя

себе и о одежде Моей меташа жребий». Этим словам вторит один из антифонов утрени: «Одеяйся светом, яко ризою, наг на суде стояще». Как мы уже говорили в наших беседах, корень *dhē, являющийся корнем слов «одежда» и «надежда» – древний индоевропейский корень, который определяет первоначальную позицию человека к бытию. Одежда – то, чем человек как бы защищается и закрывается, надежда – то, чем человек открывается по отношению к другому. Раздирание одежд у Того, Кто одевался светом, яко ризою, и Кто имел славу Божию, правильно понимать именно как компенсацию человеческого греха, состоявшего именно в этих кожаных одеждах – в самодостаточности, самонадеянности, присвоении, отделении от Бога и т. д. Разделение риз, раздирание одежд, поругание – все эти действия направлены в противоположную сторону: это жертва, чтобы возвратить соединение с Богом.

Когда мы говорим о крестной смерти Спасителя, то в первую очередь имеем в виду мучительную телесную смерть.

И, может быть, не так ясно и сразу открывается нам, что мучениям подверглось не только тело Богочеловека Иисуса Христа, но и Его душа. Крест был не только орудием самой жуткой телесной казни, но и орудием позорнейшей казни. В частности, людей, которые, подобно апостолу Павлу, имели римское гражданство, не имели права подвергать такой казни, а подвергали ей тех людей, которые, кроме того, что совершили преступление, имели еще самый низкий социальный статус. Таким образом, крест связывался не только с чрезвычайным телесным страданием, но и с полным и совершенным позором. Господь, сказавший Блажени есте, егда поносят вам и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы (Мф. 5, 12), Сам первым исполнял всякую заповедь, которую предлагал. И предельным исполнением этой заповеди терпения было Его состояние, когда люди с ненавистью и брезгливым пренебрежением кричали: «Распни Его!»

Вторая сторона душевной смерти состояла в одиночестве, потому что из всех учеников, которых Он избрал, один Иоанн Богослов остался. Иуда предал, Петр отрекся, остальные просто в страхе убежали.

Это душевная смерть. Но и ее недостаточно, потому что ни телесной, ни душевной смерти недостаточно, чтобы войти в ад. Мы будем говорить об этом подробнее, но, в общем, ад – это состояние безбожия. Господь взял на Себя и это духовное состояние в тот момент, который Сам засвидетельствовал словами: Боже мой, Боже мой, вскую Мя еси оставил? (Мф. 27, 46) «Почему Ты Меня оставил?» Это парадоксальное, антиномичное, не укладывающееся в рамки логики состояние. Бог Себя опознал как разделенного с Богом.

Преп. Максим Исповедник говорит, что Господь принял некоторые грани человеческой природы и человеческих состояний (те, что связаны с человеком первозданным) природно , а некоторые грани принял домостроительно , то есть принял на Себя, будучи безгрешным, то, что внес в мир грех. Предельная степень греховности человека выражена в его обезбоженности. И если бы Господь не сказал этих слов, точнее говоря, промыслительно добровольно не вошел бы в состояние, которое выражается этими словами, тогда Он не мог бы и принять эту последнюю грань человеческого существа – обезбоженность, которая в пределе действительно страшнее всех мучений. Никакой реальный атеист, никакой безбожник, никакой богохульник и вообще никакой человек такую степень богооставленности, как Христос, не мог бы воспринять. А Христос замкнул этот круг, воспринял этот предел, в этом пределе Он сошел во ад, и ад был этим уничтожен, потому что ад, где есть Бог, уже не ад. Есть такое присловие в Святой Церкви, что если бы Бог ушел из рая и стал жить

в аду, то ад стал бы раем, а рай адом. То есть все определяется присутствием или отсутствием Божества.

Нельзя объять необъятное, и очень многое остается за границами рассказа, но вы знаете, что после утрени Великой пятницы совершаются Царские часы с чтением Евангелия, Посланий и Ветхого Завета, затем вечерня с чином выноса плащаницы и следом малое повечерие, основным содержанием которого является канон Симеона Логофета, так называемый Плач Богородицы. Его трудно читать без слез, я хочу прочесть только икос этого канона:

«Своего Агнца Агница зрящи к заколению влекома, последоваше Мария простертыми власы со инеми женами, сия вопиющи: камо идеши, Чадо? Чесо ради скорое течение совершаеши? Еда другий брак паки есть в Кане Галилейстей, и тамо ныне тщишися, да от воды им вино сотвориши? Иду ли с Тобою, Чадо, или паче пожду Тебе? Даждь Ми слово, Слове, не молча мимоиди Мене, Чисту соблюдый Мя: Ты бо еси Сын и Бог Мой».

В этом слове содержится вопрос. Ответ на него – «да», ибо то, что делал Господь в Кане Галилейской, претворив воду в вино, – это пролог, прообраз нового бытия в Царстве, которое Он открывал через Свой крестный путь, крестное распятие. Поэтому Матерь Божия, задавая этот вопрос, знала духом ответ. И поэтому Она, произнося слова беспредельного горя: «Дай Мне слово, не молча иди мимо Меня», – знала в сердце Своем, по какому пути идет Господь. И так же, как в Кресте прозревалась слава, так и в этих словах Матери Божией была надежда.

Великая Суббота

Содержание Великой Субботы – погребение Господа и Его сошествие во ад. На утрене, как и на каждой субботней утрене, читается семнадцатая кафизма. Различие состоит в том, что в Великую Субботу она сопровождается чтением погребальных тропарей.

Вторым существенным компонентом утрени является знаменитый канон Великой Субботы, который, кроме своей великой богословской глубины, замечателен еще тем, что у него три автора. Сами тропари канона написали прпп. Косма Маюмский и Марк Отрантский, а ирмосы – уже известная нам монахиня Кассия. То, что их автор – женщина, видно из завершающих слов первого ирмоса: «Мы, яко отроковицы, Господеви поим, славно бо прославися». А начинается ирмос так: «Волною морскою Скрывшаго древле, гонителя мучителя, под землею скрыша спасенных отроцы». Смысл понять не так просто, но суть в том, что гонитель-мучитель – это фараон, которого Господь во время исхода евреев из Египта погрузил в море вместе с его воинством, а отроки спасенных – это евреи, современные Господу, которые сделали обратное – Самого Господа похоронили в землю.

Теперь мы остановимся на теме сошествия Господа Иисуса Христа во ад. Это тайна, вокруг которой можно ходить, и кружить, и прикасаться, но раскрыть и постигнуть, говорить о ней как о вещи, которую наш разум способен понять, невозможно. Поэтому в моих словах нет стремления дать какое-то системное богословское описание того, что это такое – схождение Господа во ад. Я хочу лишь наметить некоторые стороны, которые здесь открываются, и каждая сторона – это скорее вопрос, вопрошание, благоговение, чем ответ.

Обратим внимание, что эта реальность принадлежит Священному Преданию. Наивно, конечно, разделять Предание и Писание – одно записано, другое не записано. Но, при таком наивном взгляде, в Священном Писании почти ничего не говорится о тайне сошествия во ад [6] . На это есть лишь намек в Евангелии от Матфея, когда рассказывается о том, что после принятия Господом крестной смерти гробы разверзлись, телеса святых усопших восстали и явились многим в Иерусалиме (Мф. 27, 51—53). В этом святые отцы видят евангельское указание на сошествие Господа во ад, выход из ада – Воскресение и изведение из ада тех душ, которые там находились. Несколько более полно это выражено в послании апостола Петра, где говорится, что Господь сошел во ад и проповедовал заключенным там духам (1 Пет. 3, 19). Но, в основном, мы воспринимаем это событие не из Писания, а из богослужения. В изобилии говорится о нем в воскресных богослужениях Октоиха, в богослужениях Страстной недели, особенно в чине погребения, вообще в песнопениях Великой Субботы.