Беседы о науке

Мельников Алексей

И сердце вещее не знает,

Как этот трепет укротить"

 (Апрель 1913.)

Имя Хинчина в математике приобретает вес. До войны он избирается в член-корреспонденты Академии наук. В университете работает рука об руку с такими светилами, как академики Лузин, Колмогоров, Александров. И с ними же в 1936-оказывается вовлеченным в сложнейшую и довольно неприятную перипетию, вошедшую в последствие в историю, как «Дело Лузина». Им сталинский режим в лице московских математиков открыл компанию по борьбе с «вредителями» в недрах Академии наук. Первой мишенью для атаки был избран глава сильнейшей в стране математической школы, наставник будущих

научных светил – Колмогорова, Александрова, Хинчина – академик Лузин. Как это не прискорбно, но заглавные партии в его травле, наряду с газетой «Правда» и московскими партократами исполнили его лучшие ученики. И только вмешательство в дело академиков Крылова и Капицы избавило воспитанников Лузина от греха оказаться повинными в смерти своего учителя. Лузина не расстреляли и даже не сорвали с него академических мантий. Хотя удалили от всех дел.

По этой ли причине, а может по какой другой, но Александр Яковлевич всегда был крайне скуп на воспоминания, о чём упоминал один из немногих его учеников – математик Гнеденко. Который, впрочем, тоже никогда не распространялся на эту сложную тему. Возможно – просто не знал, поскольку стенограммы заседаний Академии наук тех времен было рассекречены лишь на рубеже XXI века.

«О мгле, безумной изначала.

О пытке до последних дней.

Всю ночь до утра ты кричала

Над раненой душой моей.

Я знал, чему свой гений дикий

Я в эту полночь обреку.

Ах, я поверил в эти крики,

В их нестерпимую тоску.

А утром расточились краски,

И без пощады, без конца –

Проклятый облик пошлой маски

На месте дивного лица»

(27 X 1914)

Скупость на воспоминания Александра Яковлевича распространялась почему-то и на его семью, не менее выдающимся представителем которой был и его отец – Яков Григорьевич, оставивший по себе в Кондрове добрую память. Более тридцати лет он трудился на местных бумажных мануфактурах, пройдя путь от молодого инженера до управляющего, заслужив своим инженерным рвением и отеческими заботами уважение сотен местных тружеников-бумагоделов. Талант инженера позволил Якову Григорьевича стать авторитетным специалистом отрасли в целом, доктором технических наук.

Впрочем, особых памятных мет о роли Хинчиных – старшего и младшего – в истории города Кондрова сегодня, пожалуй, и не найти: нет улиц с этими именами, ни школ, ни библиотек. Разве что шестнадцать лет назад, в год 110-летия Александр Хинчина, в Калужском педуниверситете была проведена научная конференция в память о выдающемся математике. Да, учреждена была стипендия в его честь для студентов-отличников. Впрочем – студентов лишь технических направлений. Хотя гуманитарии тоже могли бы присоединиться…

«В лазоревых снегах раскинулись крыла

Твоей Всеблагости зарей призывной.

И все, что в тайниках Тебе душа несла, -

Затрепетало радостию дивной.

Я кинул вещий взор к бессмертью снежных крыл,

Пожар Твоих очей узрел оттуда;

И сердце светлое очам Твоим открыл,

И принял жизнь, как пламенное чудо».

(Апрель 1913)

Академик Жорес Алферов

О Жоресе Алферове я узнал в середине 80-х. Когда делал диплом в НИИ материалов электронной техники. Занимался жидкофазной эпитаксией полупроводников в системе алюминий-галлий-мышьяк. Проще говоря, выращивал этакие очень-очень тонкие кристаллические слои с довольно хитрым составом. Из них потом изготавливались всевозможные светоизлучающие приборы. Скажем: светодиоды, лазеры, фотоприемники. Еще не массового применения, как сейчас,

а главным образом, военного, космического и т.д.

Список используемых в дипломе работ пестрил многими фамилиями: привычными для электроники середины 80-х – японскими, американскими, тайваньскими (материковый Китай тогда еще только набирал научные обороты) и, что удивительно, русскими – тоже. Еще более удивительно оказалось то, что русские имена в этой тематике преобладали. И среди этих имен ярко доминировало одно – Жорес Алферов. Имя это звучало везде, где всерьез начинали говорить об оптоэлектронике – той электронике, где в процессах участвуют не только электроны, но и фотоны. То есть где излучается или поглощается свет.

Наш НИИ материалов электронной техники как раз и был «заточен» на эту самую оптоэлектронную тематику. Стартовал в конце 60-х – начале 70-х недалеко от Москвы, в Калуге, когда мировая гонка за суперэффективными полупроводниковыми излучателями вошла в решающую фазу. Когда японцы, русские и американцы шли «ноздря в ноздрю». И когда советская оптоэлектроника стала постепенно уходить в отрыв от своих зарубежных «партнеров». В такое чудо сегодня не верится. Но было именно так: команда Жореса Алферова к середине 70-х нащупала уникальные светоизлучающие полупроводниковые материалы, сделавшие к началу XXI века, по сути, переворот в науке. И технике – тоже. И во всей земной цивилизации – заодно. То есть – революцию…

Короче: если вы читаете этот текст – стало быть, пользуетесь открытиями Жореса Алферова. Нет человека на земле, который бы сегодня их игнорировал. Думаю, аборигены Австралии – не исключение. Так вот: включаете дома свет (а он наверняка уже от светодиодной лампочки) – пользуетесь. Смотрите телевизор (с латинской аббревиатурой LED на панели, да и без нее – тоже) – пользуетесь. Заглядываете в свой мобильник, ноутбук, изучаете светящуюся панель новенького авто, смотрите на городскую иллюминацию, на мигающие светофоры, габаритные огни пробегающих мимо легковушек и автобусов,

обследуетесь

в поликлинике или лечитесь в больнице (где лазер стал главным помощником и терапевта и хирурга), летите в космос (а что тут такого?), входите в интернет, вообще – купаетесь в благах информационной цивилизации (которая сегодня немыслима без передачи сигналов по оптоэлектронной схеме) – помните, кому вы обязаны всем этим, ставшими вообще-то уже вполне обыденными, но, тем не менее, настоящим

техночудесам. За нами стоит наш выдающийся соотечественник – Жорес Иванович Алферов.

Если коротко – человеку удалось укротить свет. Или так – приручить его. А если еще точнее – не только приручить обычный свет, но и научить его делать такие вещи, которые сама природа сконструировать не догадалась. Жоресу Алферову со своими соратниками по Ленинградскому Физтеху в 60-70-х годах прошлого века удалось найти новый способ трансформации электрической энергии в световую и обратно с помощью абсолютно новых на тот момент материалов, не использующихся ранее для этой цели. Это были полупроводники на основе арсенида галлия и арсенида алюминия. А если точнее – твердые растворы в системе галлий-алюминий-мышьяк. Причем получаемые с помощью особо тонкой технологии – последовательным наращиванием (из газа, из жидкой фазы, из молекулярных пучков) тончайших пленок (эпитаксиальных слоев) этого материала с различными вариациями по содержанию в них составляющих элементов – галлия, алюминия, мышьяка, плюс – электрически активных лигатур. Цель – «поймать» наиболее эффективный состав для запуска излучения при прохождении электрического тока через созданный при помощи таких слоев p-n-переход.