Беседы с Джедом №1
Шрифт:
— Д-р Чамли сменил пластинку, — говорит она.
— Правильно, но видел ли он Харви, потому что сошёл с ума, или потому что стал здравомыслящим?
— Мы, зрители, верим в Харви, — говорит она.
— Мы — да, — соглашаюсь я, — но что на самом деле влечёт за собой вера в Харви? Что это значит, если Харви реален?
* * *
Если говорить о крутости и силе, то Харви Пука [11] легко надрал бы зад ангелу-хранителю Кларенса Одбоди. [12] Имея в друзьях Харви, можно
11
Pooka — волшебный дух из кельтской мифологии — Прим. перев.
12
Персонаж фильма «Эта прекрасная жизнь».
И эта власть над временем и пространством может объяснить, почему Элвуд не беспокоился по поводу врачей санатория, прописывающих ему формулу 977, которая, как мы знаем, вернёт его в нормальное человеческое состояние («А ты знаешь, какие они вонючки!»). Возможно, дело не в том, что он здравомыслящ или пользуется волшебной защитой, а в том, что он хозяин своей реальности, управление которой не требует от него усилий. Если он друг Харви не просто на несколько месяцев или лет линейного времени, а на неисчислимые тысячи лет нелинейного времени, то ему, возможно, известны такие способы навигации по царству сновидений, которых мы даже представить себе не можем. И если так, то он не просто какой-то добросердечный псих, а гений, полноценный Хозяин Вселенной высшей категории.
— Это не так делается, — говорит она. — И для этого тебе не нужен огромный кролик.
— Пука, — говорю я. — Но каково это? Полностью контролировать свою реальность с практической точки зрения? Не потому что ты пьян, обдолбан или перешёл в маниакальную фазу, а потому что понимаешь, как происходит жизнь и каким образом пространство и время становятся твоей площадкой для игр. Я развит куда выше среднего и знаю людей, развитых куда выше меня, но насколько далеко это на самом деле заходит? Я думаю о развитии в царстве сновидений как о неком уровне совместного творчества; так на кого был бы похож настоящий хозяин царства, на Элвуда П. Дауда, верно?
— Ты болтаешь вздор, — говорит она. — Зачем тебе это?
— Ещё не знаю. Я разминаю пальцы. Так как это работает?
— Что?
— Ты сказала, что это не так работает, что не нужен Пука, чтобы наслаждаться свободой движения во времени и пространстве. Так как это работает?
— Если знаю я, то и ты знаешь.
— Мы разговариваем. Поддержи беседу.
— Есть только осознанность и видимость, — объясняет она. — Осознанность бесконечна, а видимость ограничена только тем, что ты называешь паттерном. Можно ли дружить с невидимым кроликом и путешествовать во времени и пространстве? Разумеется, почему бы и нет. Это просто другая видимость, хотя я не понимаю, зачем тебе мог бы понадобиться кролик — наверное, как талисман или фетиш.
— Или как таблетка, изменяющая
— Сознание не меняется, — говорить она, — только исследуется.
— Тогда чтобы изменить видимость.
— Пилюли, вещества и Пуки — просто видимости сами по себе.
— Но возможно ли путешествовать во времени и пространстве?
— Это возможно в том контексте, в котором это возможно.
* * *
Вот с такого рода ответом я могу работать. Хотел бы я, чтобы все говорили, как она. Я останавливаюсь, чтобы попить воды. Сначала предлагаю ей. Она откидывает голову, словно спрашивает, не тупой ли я, — интересный вопрос, с помощью которого я должен самоустраниться.
— Итак, Элвуд либо пробуждён от сна, — рассуждаю я, — а мы так не думаем, либо он самый старый и самый развитый человек во сне, атак мы и считаем.
— Правда?
Я смотрю по сторонам, чтобы проверить, где там собака Майя, и мы продолжаем наше приятное бессмысленное путешествие.
* * *
После очередного выматывающего этапа суровой прогулки мы снова останавливаемся, чтобы я мог притвориться, будто высматриваю собаку, переводя в это время дыхание.
— Чья очередь говорить? — спрашивает один из нас.
— Уже непонятно, — отвечает другой.
— Как давно ты смотрел это кино? — спрашиваю я себя.
— Пять лет назад? — отвечаю я. — Десять?
— Лучше посмотри ещё раз, — советую я.
* * *
— Итак, — спрашиваю я, — Элвуд мог быть другом Пуки, и они могли вместе путешествовать во времени и пространстве?
— Он мог увидеть видимость того, что Пука его друг, — говорит она, — и что у них есть власть над временем и пространством.
— А на самом деле нет?
— Нет никакого на самом деле, есть только видимость.
— Правильно, и дальше видимость делится на суть и спектакль, — размышляю я. — Суть — это то, что мы считаем имеющим вес и значение, например, жизнь и любовь, а спектакль — это то, что мы считаем пустым и бессмысленным, например, всё, к чему мы эмоционально не привязаны.
— Вся суть — просто спектакль, а спектакль — просто видимость, — говорит она.
— И видимости не существует.
— Сознание существует. Содержимое сознания — нет.
— Разумеется, — говорю я, — но верование определяет реальность, так что Харви реален постольку, поскольку Элвуд верит, что он существует.
— Но Элвуд не реален, — говорит она.
— Публика придерживает своё недоверие, и Элвуд становится таким же реальным, как любой другой. Разве не это здесь происходит?
* * *
— Куда мы направляемся? — спрашивает она.
— Ты имеешь в виду эту тропинку?
— Я имею в виду этот разговор.
Мне и самому интересно.
— Когда мы отнимаем у сути эмоцию, — говорю я, — суть превращается в простой спектакль. В конце концов, мы возвращаемся к нашему стандартному состоянию эмоциональной невключённости и энергетической изоляции от воспринимаемой нами среды.
— И?
— И таково состояние непривязанности, о котором говорят духовные искатели. Это состояние, в котором мы находим Элвуда. Ему вообще нравится быть и наблюдать, но он совершенно отключён от всех этих драм, закручивающихся вокруг него, в том числе от собственной драмы.