Беседы с патриархом Афинагором
Шрифт:
Сегодня православная Церковь должна разрешить проблему, противоположную той, которая стоит перед католичеством. Как конкретно выразить единство и универсальность Церкви? Церкви–сестры проявляют опасливую недоверчивость во всем, что касается их независимости, как бы из страха перед «папизмом», но также из национальной гордости. Так, некоторые русские, в частности, считают, что их Церковь, как более многочисленная, должна играть ведущую роль в православии, и первенство Вселенского патриархата сводится к «первенству чести» без всякого реального со держания…
Он
Русская Церковь никогда не стремилась лишить «права старшинства» ни восточных патриархов, ни Церковь–мать, передавшую ей свет Христов.
Я
Однако у них никогда не было недостатка в желании
Все это полно своего смысла. Противостояние между Богом и кесарем непреодолимо. Когда примат Рима был утвержден на Первом Вселенском Соборе, то Рим лишился империи. И Византия, унаследовав первенство стала призрачной империей, а затем исчезла совсем. Знак божественного избрания не в силе, а, скорее, в некоторой исторической слабости…
Он
Я знаю все это. Но я знаю и то, что духовное отцовство остается вписанным в память Церкви.
Первенство чести Вселенского патриархата выражается в двойном служении: пред сед ательствовании, с одной стороны, инициативы — с другой. И это двойное служение постоянно требует согласия Церквей–сестер, оно испрашивает его и его охраняет. Первенство дается как награда в силу творческого самоотречения. Оно неким образом становится частью церковной структуры. Первенство, не принадлежит ни одной из национальных Церквей, оно свободно от этнических ограничений, от национальной гордости, которая, даже когда она вполне оправданна, сужает горизонт. Миссия его в сохранении вселенского характера Православия, что подчеркивается словом «вселенский». Ему надлежит поддерживать связи между Церквами–сестрами, противодействовать их тенденции к изоляции, соединять их в совместном труде и свидетельстве . Оно является также прибежищем для тех общин, которые находятся в исключительных обстоятельствах. Оно не оспаривает инициатив, предпринимаемых Церквами–сестрами, но поощряет их, координируя их друг с другом. После падения Византийской империи именно Вселенскому патриархату принадлежит первенство чести созыва — после консультации со всеми Церквами — Всеправославных Конференций и Соборов и руководства их работой. Первенство — это служение любви. Оно берет свое начало в постоянном попечении о других пастырях и о всей Церкви. Первый епископ должен непременно обращаться к главам поместных Церквей во имя Церкви вселенской. Не ради того, чтобы господствовать над ними, но для того, чтобы служить полноте всякой поместной Церкви, напоминая ей о ее ответственности перед Православием в целом.
* * *
Я
Есть тайна Константинополя.
Константин пожелал основать здесь altera Roma , не просто какой–то новый Рим, но именно другой Рим. После его обращения, высшее римское общество, еще очень привязанное к своим языческим традициям, на него надулось. Он пожелал создать новый Рим, который стал бы восприемником христианства, заставил бы греко–латинский гуманизм служить ему. Он захотел перенести на христианскую почву священные корни старого Рима, ибо он не собирался порывать с ними, но обратить их тайну, их изначальную силу — ко Христу. Вот почему он дал этому городу мистическое имя древнего Рима, Флора, по–гречески Анфуса. Он перенес туда старый талисман Трои, Палладиум, деревянную статую Афины–Паллады, о которой говорили, что она упала с неба. Новый город также располагался на
Таким было вместилище, которое Константин приготовил для христианства, ибо честь и слава народов, говорит Апокалипсис вслед за пророками, войдут в новый Иерусалим.
Не раз я проходил вдоль древней римской стены или взбирался на нее. Она огромна, она тянется от холма к холму, теряясь на горизонте. Я думал о Великой Китайской Стене. Внезапно я понял, в чем их сходство: это не просто крепостной вал, это граница цивилизации. Это была, скажем, защита сердца цивилизации, которое в перспективе античного города, универсализированного Римом, — город городов, город совершенный, Urbs, Polis . Здесь происходит пересечение с библейской темой последнего града, нисходящего с неба, чтобы преобразить землю. Китайская Стена, возможно, но ограничивающая от моря до моря колоссальное пространство совершенного города, всецелого, вбирающего в себя все. Византийские историографы видели в самом существовании этого города «стену Александра», которая сдерживала орды Гога и Магога, силы хаоса — в смысле историческом, но прежде всего духовном…
Эта стена, об этом никогда не следует забывать, оградила Европу, дала ей возможность расцвести. Дважды она была покорена: Западом в 1204 году и Востоком в 1453 году. Запад, где все более утверждалась независимость человеческого и рационального, и мусульманский Восток, утверждавший, напротив, только божественное и трансцендентное,без воплощения — невольно объединились против богочеловеческого начала Византии.
Сегодня этот вал кажется прихотью природы, расселиной в скалах, горной складкой. Башни, потрескавшиеся от земетрясений, понемногу обваливаются дети протоптали свои тропинки… Византийской империи больше нет, она умерла.
Он
Несомненно, она должна была умереть для того, чтобы лик Вселенского патриархата стал иным, более чистым, более духовным, чтобы он оставался в центре Православия не в силу своей имперской мощи, но благодаря своему служению. Он сохранил нерушимой веру Семи Вселенских Соборов, три из которых состоялись в Константинополе. Это священное наследие веры он передал другим, осветив его лучами всю Центральную и Восточную Европу: славянским народам Балкан, румынам, всему пространству от Словакии до Кавказа и великому русскому народу. Так Константинополь стал Матерью Церквей. Свое наследие Вселенский патриархат сумел пронести через все оттоманское владычество, сделав Церковь ковчегом, спасшим язык и культуру христианского народа, регулярно собирая Соборы, отстоявшим между Реформацией и Римом уникальность Православия.
Я
В течение оттоманского периода Вселенский патриарх был одновременно духовным вождем и земным защитником перед лицом завоевателя христианских народов империи. Это происходило не без определенного отождествления патриархата с христианским эллинизмом, часто поощряемого в ущерб православным славянам. И не без некоторого смешения религиозного и политического:и когда турки в 1821 году казнили патриарха Григория V, они сочли его ответственным за восстание этнической общины разных частях империи.
Но Господь освободил патриархат от этих сомнительных привилегий. Ныне патриарх уже не второе лицо в государстве, как это было в византийской империи; он не «этнарх», несущий политико–религиозную ответственность за православный народ. Он — Вселенский патриарх, бескорыстно служащий единству всех православных и единству всех христиан.
Он
Византийская и Оттоманская империи умерли. Благодаря революции Ататюрка мы живем в светском государстве. Потому я выразил желание, чтобы трагические врата Фанара { Ворота, на которых в 1821 году был повешен патриарх Григорий V и которые с тех пор оставались закрытыми } были открыты, чтобы показать, что и эта страница окончательно перевернута.