Беседы за чаем в семье Погребенниковых
Шрифт:
– Да, рьяно! Зато кривая преступности в моем районе… Заведующий так и сказал на совещании: «Кривая браконьерства в районе Погребенниковой… резко загнулась». Понял?
– Но ты же сидишь в управлении.
– Это неважно, – гордо сказала мама.
На это Виктору Степановичу было нечего сказать. Он сходил к плите и демонстративно долил одному себе кипятку. Наступило молчание. Между тем Славик зажал пальцами косточку от вишневого варенья и нацелился на люстру.
– На-ша ма-ма ми-ли-цио-нер, – сказал он
– Что ты сказал? – встрепенулась Ира Ивановна. Она очень ревниво относилась к престижу своей профессии.
– Ничего особенного, – пожал плечами молодой Погребенников. – Просто я хотел сказать, что мамы всякие важны, мамы всякие нужны.
– Посмотрим, кем станешь ты. – Ира Ивановна обидчиво поджала губы.
– Я стану браконьером. Может быть, тебе придется меня ловить! – брякнул Его Королевское Величество.
– Прекрати трепаться! – вдруг вспылил глава семьи.
Мама Погребенникова аж подскочила от неожиданности. Славик поморщился:
– Старик, зачем кричать? У меня прекрасный слух.
– Прекрати называть меня стариком! – опять рявкнул Виктор Степанович. – Сколько можно тебе вдалбливать!
– Как же тебя называть?
– Папой! Вот как!
– Хорошо, буду называть папой, – сказал младший Погребенников примирительно. – Хотя это сейчас смешно.
– Перестань кричать и бить по столу, – сделала Ира Ивановна замечание мужу. – Ты воспитываешь по старинке. Нужны современные методы.
– Какие? – спросил глава семьи.
– Ну… надо быть терпеливым… и вообще… Нам не мешало бы выписать «Семью и школу», там, наверно, все написано.
– Безусловно, – сказал Славик и стрельнул вишневой косточкой в люстру. – Меня надо убеждать. Кстати, вы зря не читаете педагогической литературы. Мы с пацанами иногда просматриваем. Очень интересно. Там пишут: даже с преступниками надо обращаться гуманно. А ты, папа, обращаешься со мной грубо, кричишь, стучишь ладонью по столу.
Мама Погребенникова, не слушая сына, с ужасом смотрела вверх. Виктор Степанович тоже уставил взгляд ввысь. Вишневая косточка, запущенная Славиком, отскочила от люстры, прошлась рикошетом по шторе и ушла в направлении буфета, оставив на белоснежной шторе кроваво-красный, раскаленный, космический след.
– Три дня как повесила, – прошептала бедная хозяйка, и слезы заполнили ее глаза. – Импортные… Девочки из универмага с таким трудом… А этот негодяй… Шляпа ты, а не отец! – закричала Ира Ивановна, забыв про современную методику воспитания. – Сидишь, развесил уши, а он издевается над нами! Гробит наше имущество! Недавно изрезал ножом журнальный столик! Спроси, зачем он его изрезал? Спроси!
– Зачем ты изрезал журнальный столик?
Славик пожал плечами.
– Ей-богу, не помню, старик… пардон… папа.
– Видишь, он даже не помнит! Для
Энтомолог сердито засопел и дернул сына за ухо. Тот криво усмехнулся.
– Дожили. Физическая расправа.
– Да! – закричал энтомолог. – Физическая расправа! Только физическая расправа! Куплю кнут и буду драть кнутом! Сразу шелковым станешь!
– Интересно, где ты достанешь кнут? – поинтересовался младший Погребенников. – Может, возьмешь в музее на прокат? Так за порчу казенного имущества, имеющего историческую ценность…
– Понес, понес! Дерни его за второе ухо, мерзавца, – приказала инспектор охраны природы мужу. – Мне теперь в химчистку шторы тащить, терять полдня! А у меня на шее две убитые косули!
Глава семьи тяжело приподнялся и дернул сына за второе ухо. Его Королевское Величество потер покрасневшее ухо и опять скривил губы в усмешке.
– Непедагогично, – сказал он укоризненно. – Очень непедагогично. В литературе антигуманные методы осуждаются. Вот напишу в «Учительскую газету», приедет корреспондент, будете знать.
– Это зверь, а не ребенок! – воскликнула Ира Ивановна и выбежала из кухни.
– Драть! Только драть! – глава семьи поднялся со стула и двинулся на сына.
– Вика! – закричала жена из комнаты. – Иди немедленно сюда!
– Одну минуточку. Только сейчас тресну по шее… этого демагога… Распустился дальше некуда, негодяй…
– На, бей! – подставил шею младший Погребенников. – Бей, только посильнее, чтобы медицинская экспертиза могла установить факт нанесения увечий.
– И ударю! Пусть увечным будешь, зато человеком!
– Вика! – крик Иры Ивановны стал тревожным. – Иди сюда немедленно! Брось все!
Глава семьи торопливо вышел из кухни:
– Что случилось?
– Закрой дверь.
Виктор Степанович торопливо закрыл дверь и с тревогой посмотрел на жену. Вид у нее был возбужденный, щеки горели, и вообще сейчас Ира Ивановна помолодела лет на десять. Виктор Степанович даже вздохнул: так явственно вспомнил, как он ухаживал за юной наивной девочкой с юридического факультета.
– «Смирновское дело», – прошептала мать, оглядываясь на дверь.
– «Смирновское дело»? Что ты этим хочешь сказать? Я знаю про «уотергейтское дело». Но при чем здесь…
– Вспомни, когда к нам пришли в гости Смирновы…
Виктор Степанович вспомнил и похолодел. Несколько месяцев назад к ним зашли старые знакомые Смирновы. Как водится в таких случаях, Виктор Степанович сбегал в магазин, и пошли воспоминания. В самом начале застолья в комнату вошел младший Погребенников и сказал:
– Завтра у меня контрольная по английскому. Шли бы вы лучше в кафе. И дешевле, и модно, и посуду мыть потом не надо.