Беседы за чаем в семье Погребенниковых
Шрифт:
Срок, когда заканчивался обмен с легкомысленной девчонкой, истекал.
И вот хозяева «Панасоника» уже в пути…
– Ты будешь присутствовать, – сказал папа Погребенников, держа сына за рукав.
– Вы взрослые, вы и договаривайтесь, ребенку нечего лезть во взрослые дела, – сказал сын басом и дернулся.
– Нет! Хватит прикидываться ребенком! – закричал папа Погребенников. – Нашкодил – и в кусты! Я тебя предупреждал!
– Ты несешь уголовную и моральную ответственность, – поддержала Ира Ивановна мужа с правовой стороны.
– Вон
– Где таракан? – удивились супруги Погребенниковы.
– На потолке!
Глава семьи вперил взгляд в потолок и утратил бдительность. Младший Погребенников дернул руку и выскочил из квартиры. Хлопнула дверь. Наступила тишина.
– Что же мы им скажем? – спросила Ира Ивановна после некоторого молчания.
– Придется платить. – Папа Погребенников пожал плечами. – Я знал это с самого начала.
– Неужели он и вправду стоит такие деньги?
– Да, – сказал Виктор Степанович. – Я видел в комиссионном…
Опять наступило молчание.
– Это предел, – сказала Ира Ивановна. – За него надо браться.
– Давно пора…
– Контролировать каждый шаг.
– И пороть. Старый, но верный способ.
– Он с нами совсем не считается. Что хочет, то и делает. Нанести такой убыток…
– И как людям в глаза смотреть? Скажут: каков сын – таковы и родители.
– Наверняка скажут. Да еще спортсмены. У них-то уж в семье порядок.
– Правда, их девочка сама…
– А что девочка? Доверчивая, добрая. Наш оболтус хоть у кого что хочешь выклянчит.
Вдруг оба разом вздрогнули. В прихожей раздался звонок. Звонок был длинный и какой-то зловещий.
– Я пойду открою, – почему-то шепотом сказала мама Погребенникова.
Ира Ивановна поспешила в прихожую. У нее был заранее извиняющийся вид. Лязгнул замок, послышались приглушенные голоса, шаги.
– Пахнет крепким чаем, – раздался громкий густой голос.
– И тортом, – поддержал массивную фразу, словно подпорками, мелодичный женский голос.
– Может быть, вы хотите чаю? – спросила мама Погребенникова заискивающе.
– Не откажемся. С морозца! – прогудел мужчина.
– Проходите в комнату. Я сейчас…
– Зачем в комнату? Пахнет из кухни. Вот на кухне и попьем. Поместимся?
– У нас кухня большая. Но как-то неудобно…
– Ничего. Неудобно в гробу в белых тапочках.
Виктор Степанович едва успел застегнуть пижаму, как дверь распахнулась от уверенного жеста и кухня заполнилась большим человеком. Человек был красен лицом, усат. За ним виднелась совсем молодая женщина в длинном модном платье. Папа Погребенников медленно поднялся и почему-то вытянул руки по швам.
– Демьянов. Петр Петрович. Борец.
– Очень приятно. Погребенников. Виктор Степанович. Кандидат наук. Энтомолог…
– Майя Тихоновна. Гимнастка.
– Очень приятно. Кандидат наук. Энтомолог…
Рука у Петра Петровича была крепкой, грубой, у его жены – слабой, нежной.
– Милости
Все разместились за столом. Ира Ивановна подала новые приборы, поставила на огонь чайник и улизнула из кухни, наверное, переодеваться. Погребенников же вынужден был остаться. Он чувствовал себя очень неловко в пижаме, причем не очень новой. Одна пуговица, самая верхняя, была вырвана с мясом во время очередной схватки с Его Королевским Величеством и так и не пришита из-за недостатка времени у инспектора Погребенниковой.
Воцарилось неловкое молчание.
– Погода стоит удивительно хорошая, – сказал ученый Погребенников.
– Совершенно точно, – согласился борец Демьянов. – Самое время кататься на лошади.
– На какой лошади? – удивился Виктор Степанович.
– Верхом, – пояснил спортсмен.
– А-а… – Погребенников немного подумал.
– Вы не катаетесь?
– Я бы катался, но нет лошади.
– Ну, а вот у нас с Майей Тихоновной есть лошадь. Днем она обслуживает стадион, а вечером мы на ней катаемся. Очень, знаете ли, помогает от всяких болезней. Верховая езда заменяет и академическую греблю, и бег трусцой, и велосипед.
– Еще бы. Конечно, – согласился кандидат наук. 0н совсем был подавлен этой лошадью.
Пришла нарядная Ира Ивановна и села за стол. Она краем уха слышала разговор.
– Эти лошади, – сказала он, – страшно цокают копытами. Прямо голова раскалывается.
– Где цокают? – удивился борец Демьянов. – Их же всех давно перевели.
– Ну… иногда ведь ездят… Сегодня ночью какая-то цокала.
– Машины больше шумят, – заметила гимнастка Майя Тихоновна.
– Не люблю дипломатии, – сказал Петр Петрович и отхлебнул из чашки. – Давайте напрямую. Начнем варить кашу.
– Давайте, – вздрогнул Виктор Степанович.
– Такой мерзавец, такой… – мама Погребенникова обхватила лицо руками. – Одни неприятности. Хоть бы раз какую-нибудь радость принес.
– Мужчина, – сказал борец Демьянов. – Сначала неприятности, а приятности потом. У женщин наоборот.
Гимнастка Майя Тихоновна покопалась в сумочке.
– Вы нашу-то видели?
– Кого вашу? – не понял Погребенников.
– Таню.
– Та-ню?.. Н-нет…
– Вот она какая. Красавица. – Жена борца протянула фотокарточку Ире Ивановне. Та растерянно взяла.
– Да… Действительно приятная девочка.
– Пусть ваш муж посмотрит.
Погребенников поднес карточку к глазам. На него игриво смотрела девочка, почти девушка, с распущенными по плечам волосами, с сережками в ушах.
– Симпатичная, – пробормотал кандидат наук. – И взгляд умный.
– Отличница. А хозяйка какая! Посуда на ней, цветы на ней, ванная на ней. И за молоком всегда ходит.
Борец Демьянов допил чай.
– В общем, как говорили в старину, у нас товар – у вас купец.