Беседы. Очерки
Шрифт:
— Это были прекрасные люди. Ни того, ни другого я бы осуждать не стал. А назовите мне нынешних министров, политиков, людей во власти, которые болеют, страдают за страну. Сейчас у нас нет героев. Нет нравственных авторитетов. Это плохо. У нас были такие, но они умерли или уходят. Был Окуджава. Был Галич. Такие журналисты, как Егор Яковлев, Бовин…
— Наш Щекочихин.
— Правильно. Были такие. Но не появляются больше. Это уходящая натура.
— Кроме того, многое, что раньше вызывало уважение, теперь дискредитировано и вызывает в лучшем случае скептическую улыбку. Свою журналистскую
— Общество лишилось ясного понимания, куда оно идет, чего хочет, какого будущего оно добивается, кроме экономического, — вот квартиру каждому…
— А если нет героев…
— Лихачев не был героем. И Окуджава не был героем.
— Но это Вы слово «герой» употребили!
— Я плохо сказал. Не герой — пример. Потому что несчастна страна, которая должна иметь героев. Я воевал, поэтому знаю. Война не может быть выиграна героическими подвигами, войну выигрывает обыкновенный солдат. Героизм — это крайнее выражение отчаяния, невозможности. Гораздо важнее какой-то нравственный пример, нравственная жизнь.
Вот благотворительность и милосердие. Никто не хочет этим делом заниматься. Потому что это невыгодно, потому что за это не снижают налоги. Но! Милосердие и благотворительность не должны быть выгодными. Нет рекламы, нет пиара, зачем я буду на это давать деньги, думают они. А на что тебе эти деньги? А что ты оставляешь после себя в этой жизни? Вот тут мы касаемся самого главного — нравственного смысла жизни, идеи жизни. Ну хорошо, миллиард у тебя есть, и что дальше?
На Западе есть хоть и спорное, но объяснимое желание расширить свое производство, построить еще заводы, открыть еще рудник. Это увлечение своим делом. У нас же и этого нет, мы ничего не строим…
Как работать гением
С юности меня привлекала загадка гениальности. Что это за феномен? Откуда берутся такие люди, как им приходят в голову их открытия, пророческие откровения, волшебные звуки, стихи? Что это? Труд? Терпение? Настойчивость?.. «Гениальность зависит главным образом от энергии», — считал Мэтью Арнолд, английский поэт. «Гений не что иное, как дар терпения», — утверждал Ж. Бюффон. Мне сразу же приходит на ум пушкинский Сальери, который свято исполнял и эти, и другие заповеди. Анализировал, изучая, разлагая на составляющие, произведения гениев, трудился беззаветно, многого достиг, поднялся, но ведь не до звезд! И с тоской и завистью сознавал их недостижимость.
Взрослея, я убеждался, что человеческие старания тут бессильны. Даже нечеловеческие. Ни упорство, ни постоянный труд, ни энтузиазм не в состоянии преодолеть земного притяжения.
Хотя… Заявлял же Исаак Дизраэли, что «всякое произведение гения неизбежно является результатом энтузиазма». А Дизраэли сам обладал незаурядным талантом и знавал немало великих людей.
«Гений есть
Известно, что гении были труженики. Толстой переписывал «Войну и мир» восемь раз. Хемингуэй переписывал окончание «Прощай, оружие!» тридцать восемь раз. Но разве это примеры всего лишь трудолюбия? Сальери готов был бы переписать свои оперы и сорок, и сто раз. Да что там Сальери, я ведь тоже готов переписывать сколько угодно, лишь бы достигнуть уровня Хемингуэя, не говоря уж — Толстого. Так ведь беда в том, что не знаешь, что надо переписывать. Хемингуэй каждый раз видел несовершенство написанного, знал, что исправлять, он знал, чего добивается. Мне такое видение не дано. Три, от силы пять раз, далее не видно, видимость кончается.
В гениальности есть нечто мистическое, недоступное логике. То, чего не достигнуть никаким трудом. От великих поэтов можно услышать признание того, что порой им кто-то диктует, «божественный глагол» вдруг касается их души, это не только вдохновение, это еще откровение, надо скорее записать звуки, слова, которые откуда-то приходят. Не поэт искал их, они нашли его и водят его рукой.
Для ума заурядного это все магия. Посредственность не желает признавать непостижимость гения. Тем более когда видит этого гения в обыденности, когда «молчит его святая лира, душа вкушает хладный сон и меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он».
Ничтожный. И тем не менее личность гения отмечена. Можно почувствовать излучение, какое-то напряжение, исходящее от такого человека. У меня возникало это ощущение не раз при встречах с Д. Д. Шостаковичем, Н. В. Тимофеевым-Ресовским, П. Л. Капицей, А. А. Ахматовой, А. Д. Сахаровым, Л. Д. Ландау, да и с менее известными, но, я убежден, блистательно талантливыми — гений определяется не его известностью. Что-то отделяло их от прочих людей.
В России гениев было мало. Но их и всюду мало. Всегда мало. Во все времена. Есть века пустые. Гении то сходятся, кучкуются, да еще как бы в одном месте, то куда-то исчезают, покидая человечество надолго.
Толстой и Достоевский, Толстой и Чехов, Блок, Маяковский, Мандельштам вдруг собираются, встречаются, сталкиваются. Гете и Шиллер, Эйнштейн, Бор, Гейзенберг…
Русская наука имеет всего несколько ученых мирового класса. Их легко пересчитать по пальцам. Среди них Петр Леонидович Капица. Мощь его дара я стал понимать не через его научные результаты, их оценить я не могу самостоятельно, а в работах и мыслях общедоступных. Они поучительны, они помогают понять особенности мышления великого, я бы сказал гениального, ученого.
Гений — явление исключительное. У гения все творимое отмечено совершенством. Таков гений Моцарта, Пушкина, Ньютона, Гете, Леонардо, Микеланджело. Они как звезды — не меркнут и светят во все стороны. Пушкин-поэт, Пушкин-историк, Пушкин-прозаик, Пушкин-критик — повсюду глубина и точность. Так же как Гете — поэт, прозаик, ученый, мыслитель. Подобных гениев природа создает редко. Пути естественного отбора неисповедимы. «Нечего и думать о том, что естественный отбор шел на способности к высшей математике, — пишет известный генетик В. Эфроимсон, — но способность обучаться, опознавать, устанавливать причинные связи, прогнозировать, не только наблюдать, но и синтезировать, способность к абстрактному мышлению, способность укладывать огромную информацию в краткие закономерности действительно должна была создаваться естественным отбором».