Беседы
Шрифт:
Вторая особенность Стои – концепция деятельности в соответствии со знанием: именно в этом пункте старые стоические концепции подверглись, как мы видели выше, наибольшей ревизии, поскольку для римлянина деятельное участие в жизни, особенно в такие переломные эпохи, было единственно возможной формой жизни. Для аристократа деятельность – это, прежде всего, политическая деятельность, и поэтому реформированный стоицизм давал им философское обоснование для их традиционного образа жизни.
Наконец, даже стоический детерминизм согласовывался с традиционными римскими концепциями об исторической судьбе Рима. Чем более расширялась трещина между аристократией и остальным римским гражданством, тем более привлекательным становился стоицизм. Характерное для него интеллектуальное мужество и верность долгу, который мудрец сам определяет на основе знания, становились той моральной силой, которая помогала римским аристократам бесстрашно бороться за те цели, которые они считали не узко партийными, а целями всего римского народа. Это давало моральную силу переживать политические неудачи и непризнание со стороны граждан. Эти идеи вдохновляли аристократию и в ее безнадежной борьбе за сохранение республики против растущей угрозы автократии (стоиком был Катон Утический, погибший за республику, стоиком же был и Марк Брут – один из убийц Цезаря), в готовности уйти из жизни, но не поступиться своими принципами. На этом этапе аристократический стоицизм приобрел жертвенную окраску и стал заветом для будущей оппозиции и власти императоров.
РОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ
Мы уже говорили, что поздний этап в истории стоицизма представлен, главным образом, тремя именами: Сенекой, Эпиктетом и Марком Аврелием.
Самое важное из того, что случилось в это время, – это гибель республики и установление режима единоличной власти императоров. Думается, что среди всех последствий создания империи для интеллектуальной атмосферы в обществе необходимо выделить два: во-первых, официальную концепцию, которую можно назвать концепцией «конца истории», и, во-вторых, возникновение «второго полюса» бесправия.
Прежде всего попытаемся раскрыть первый тезис. Уже создатель империи Август прекрасно понял значение идеологического воздействия на массы и проводил целенаправленную политику на закрепление в умах людей необходимых стереотипов. Одним из самых важных в его пропаганде был тезис о наступлении «золотого века», пришедшего с его властью. Необходимо указать, что утверждение этого тезиса в обществе было достаточно хорошо подготовлено- прекращение бесконечных братоубийственных войн создавало тот фон, на котором эта позиция официальной пропаганды выглядела более чем убедительной 24 . Но для того чтобы общество не было разделено на победителей и побежденных, чтобы не рождались идеи реванша, необходимо было убедить всех, участвовавших в конфликтах и гражданских войнах, что все чаяния всех граждан, независимо от того, на какой стороне они участвовали в борьбе, полностью удовлетворены. Согласно официальной концепции. Август восстановил республиканский строй после гражданских войн и обеспечил всеобщее согласие 25 . Официально провозглашалось, что войны кончились 26 , наступила эпоха спокойствия и процветания. Рим, наконец, выполнил предначертанную ему от века миссию, покорил все народы 27 и справедливо правит ими к их же благу 28 , весь обитаемый «круг земель» признал его величие 29 , Рим и римские граждане стоят выше всех городов и народов. Отсюда стимуляция римского патриотизма 30 , окончательное оформление «римского мифа» у Вергилия и Тита Ливия, реставрация древних культов и традиций, прославление будто бы вновь оживших римских добродетелей 31 , осуждение «восточных суеверий». Все эти мотивы непосредственно связывались с личностью, заслугами, добродетелями самого Августа, который осуществил «римский миф» 32 .
24
Даже не очень лояльные по отношению к власти интеллигенты не хотели, чтобы повторялось то, что было типичным для эпохи гражданских войн. Так, родившийся тогда Овидий с ужасом вспоминает время, когда странник опасался другого странника, а тесть боялся своего зятя, время, когда редкой была любовь между братьями, мужья дожидались смерти жен, а те – гибели мужей, когда сын раньше времени заботился о возрасте своего отца. – См.: Ovid., Metam., I, 144.
25
Так, сам Август в замечательном документе, являющемся его политическим завещанием, названным, кстати, «Res gestae divi Augusti quibus orbem terrarum imperio populi Romani subiecit et impensae quas in rem publicam populumque Romanum fecit» («Перечень деяний божественного Августа, при помощи которых он подчинил весь мир власти римского народа, и тех затрат, какие произвел он в пользу государства и народа римского»), говорит: «…после того, как я потушил гражданские войны, пользуясь по всеобщему согласию высшей властью, я передал государство из своей власти в распоряжение Сената и римского народа».
26
В официальной программе внешней политики, о которой говорилось в том же самом документе, возвещалось о прочном мире, обеспеченном победами. Август здесь указывает, что он три раза закрывал храм Януса Квирина (римляне закрывали двери храма Януса только в том случае, если они нигде не вели военных действий), тогда как до его рождения этот храм закрывался всего лишь дважды.
27
Эта идея присутствовала в римском менталитете и ранее, однако своего наивысшего расцвета она достигла именно при Августе. Певцами ее стали многие из поэтов этой эпохи. Одним из них был Вергилий. В его поэме «Энеида» много вставных эпизодов. Один из них – рассказ в шестой песне о том, как Эней сошел в подземный мир для свидания со своим отцом Анхизом, пребывающим в мире блаженных. Анхиз пророчествует о будущем Рима. Анхиз говорит, что многие народы прославятся благодаря созданным ими произведениям искусства. У Рима же будет другая судьба: «Вот твое, римлянин, будет искусство. Помни, что ты должен народами править, им устанавливать мир, слабых щадить и укрощать непокорных» (Verg., Aen., VI, 851).
28
В тех же самых «Деяниях», которые мы уже цитировали. Август писал, «что чужеземные племена, которые безопасно было сохранить, он предпочитал сохранять, а не истреблять».
29
Пропагандисты величия империи настолько увлекались прославлением достижений Августа, что забывали о всяком чувстве реальности. Так, Гораций писал о покорении британцев и персов (Ног., Carm., III, 5), о триумфе над парфянами, индийцами и даже серами – китайцами (Ibid., I, 12, 51). Однако разрыв с реальностью демонстрирует и официальная пропаганда. В этом отношении очень любопытный эпизод – возвращение римских знамен, которые несколько десятилетий хранились в парфянских храмах после поражений армий Красса и Антония. Велись долгие переговоры, был достигнут компромисс, одним из условий которого было возвращение этих римских знамен. Однако в Риме это трактовалось как блестящая победа: Августу был пожалован триумф и построена триумфальная арка, как будто он одержал замечательную военную победу. Кроме того, выпущены были монеты с весьма двусмысленной надписью- «Signis Parthicis receptis», которую можно было понимать и так, что у парфян были взяты их знамена.
30
Принимавшего иногда несколько парадоксальные формы: например, требование, чтобы все римские граждане ходили в тоге.
31
Отсюда идут все законы Августа о семье, подчеркнутое уважение со стороны императора перед обычаями предков, восхищение старинным Римом и героями первых веков республики, поражавших своим мужеством, честностью и простотой жизни.
32
Подробнее см.: Штаерман Е. М. От гражданина к подданному // Культура древнего Рима. Т. I, М., 1985, с. 53.
Однако последствия этой идеологической политики (может быть, правильнее – социальной демагогии), несмотря на временный успех, в долгосрочной перспективе
33
Штаерман Е.М. Эпиктет и его место в римском стоицизме // Вестник древней истории, 1975, № 2, с. 203; ее же. От гражданина… с. 56.
Во-вторых, после первого «угара» стало ясно, что «золотой век» столь же далек, как и раньше. Противоречия в обществе не уменьшились, наоборот, появились новые, мир не наступил, враги продолжали существовать, и римское оружие их не покорило. Таким образом, возник новый идеологический кризис, но этот кризис приобрел особую окраску, поскольку впервые столь явственно разошлись реальность и официальная точка зрения на нее. У общества появились как бы два сознания, что ясно свидетельствовало о начале самого глубокого идейного кризиса античного общества.
Вторая особенность, как мы отмечали, заключалась в возникновении того, что мы назвали «вторым полюсом бесправия». Система власти, возникшая в Риме в это время, несла в себе то же самое раздвоение сути и внешней формы, которое мы видим в идеологии. Официально считалось, что строй, установленный в результате победы Августа в гражданской войне, – это старый республиканский строй, а власть императора основывается только на том, что он имеет больший авторитет (auctoritas), чем остальные граждане. В действительности же власть императора практически была абсолютно неограниченной.
Сохранение старой формы требовало, однако, чтобы особое место в обществе и государстве занимало то сословие, которое было первенствующим и в республиканскую эпоху – то есть сенаторское. Рим никогда не был до конца демократическим государством. Объем прав и обязанностей гражданина зависел от того, к какому сословию он принадлежал. И самое почетное место принадлежало сенаторскому сословию, что находило свое выражение даже в том, как звучали государственные решения Рима. Они начинались следующим образом: «Сенат и римский народ решили…» Конечно, это сословие не было абсолютно закрытым для представителей других групп гражданства. Право на включение в состав Сената давало исполнение нескольких высших магистратур (так называемых курульных магистратур), а на эти должности выбирало Народное собрание, и, таким образом, в состав сенатского сословия могли попасть не только потомки знатных фамилий, но и выходцы из более скромных кругов, сумевшие доказать свою способность быть высоко полезными Риму. Целый ряд наиболее известных политических и военных деятелей Рима, вошедших позднее в Сенат, были теми, кого в римской политической терминологии определяли как «homines novi» («новые люди»). К их числу принадлежал, например, Цицерон. За Сенатом стояла многовековая традиция. Даже самые радикальные реформаторы могли осмелиться только на некоторое ограничение его функций, вопрос же о уничтожении его власти римляне восприняли бы как святотатство. За Сенатом стоял также многовековой политический и административный опыт, ибо основные рычаги управления огромной державой всегда были в руках именно у его членов. Наконец, за Сенатом стояла экономическая мощь, ибо это сословие было богатейшим в Риме, именно сенаторам принадлежали огромные земельные владения.
Создание автократической системы означало, в первую очередь, ослабление власти Сената. Но как радикальные реформаторы не могли решиться уничтожить Сенат, точно так же и императоры не могли покуситься на древнейший из государственных институтов Рима. Это сословие сохраняло свое выдающееся место в общей структуре Рима при Империи. Сенаторы оставались самыми богатыми людьми в Империи 34 . За ними были признаны их привилегии. Они избирались на высшие должности, им предоставлялось управление провинциями и т. д. Со времени императора Тиберия прекратили созывать народные собрания и выборы магистратов производились в Сенате. Сенат, наряду с императором, был источником права и, тем самым, высшим законодательным учреждением. Сама власть императора официально имела своим источником решение Сената 35 , и императоры обязывались управлять в согласии с Сенатом.
34
Был установлен имущественный ценз. Сенатор должен был иметь имущество не менее чем на 1 000 000 сестерциев.
35
В 27 году до Р. X. Август объявил о прекращении военных действий на всей территории государства и, тем самым, о завершении той миссии, которая на него была возложена. Ссылаясь на свое расстроенное здоровье, он просил Сенат освободить его от власти. Сенат, естественно, умолял его «не оставлять Республику». Август был непреклонен, и тогда Сенат «приказал» ему остаться у кормила власти, что император и «вынужден» был выполнить.
Официально император был только первым из сенаторов. Сенаторское сословие in согроге, независимо от судьбы отдельных его членов, продолжало оставаться сословием господствующим и вместе с тем объединенным определенными традициями и идеологией. Даже те homines novi, проникавшие в сенаторское сословие по назначению императоров, как особо верные им люди, быстро осваивались с новым положением и принимали привычки, взгляды и традиции старых родов. Их дети уже ничем не отличаются от потомков старых римских аристократов 36 .
36
См.: Машкин Н. А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность. М. – Л., 1949, с. 445.
Но только что родившаяся автократия совсем не склонна была делиться властью с кем бы то ни было. Традиционно высокое положение сенаторов, не желавших растворяться в общей массе подданных и превращаться в служилую аристократию, было постоянным источником беспокойства для императоров. Ибо ни один социальный слой в Империи не пострадал столь сильно от изменений в политическом строе, как сенаторское сословие. Многие другие социальные силы даже выиграли от режима принципата 37 , но только не Сенат. Именно «сенатская оппозиция», которая подталкивалась самой двойственностью государственной структуры, представляла наибольшую опасность для императорской власти на протяжении всего первого века существования Империи. Императоры не обманывались той безмерной лестью, которой осыпал их Сенат. Они прекрасно сознавали, что в момент кризиса только Сенат сможет проявить политическую инициативу и стать единственным легитимным органом, который подхватит власть, выпадающую из императорских рук. Иногда сенаторы не ожидали таких случаев, а создавали их. Уже во времена Августа возникло несколько политических заговоров, во главе которых стояли виднейшие представители сенаторского сословия 38 . Чреда заговоров следовала и через все последующие царствования. Особенно опасными они становились, когда сенаторы находили пути к преторианцам, «лейб-гвардии» императоров. Но борьба между Сенатом и императорской властью имела и иные формы. В частности, большое распространение получили всякого рода памфлеты, часто составлявшиеся виднейшими представителями сенаторского сословия, особое значение имели прославления героев и нравов прошедших времен (laudatio temporis acti) и т. д.
37
Принципат – укоренившееся в науке обозначение раннего периода Римской империи (I – III вв. по Р. X.) от л а т. princeps, что значит «первый».
38
В 30 году до Р. X. был раскрыт заговор Эмилия Лепида (сына бывшего триумвира), в 23 году – заговор Фанния Цепиона (бывшего легата Кассия) и Варрона Мурены (родственника Мецената), в 4 году по Р. X. – заговор Корнелия Цинны (племянника Помпея Великого). В число заговорщиков иногда входили самые близкие Августу люди и даже члены его семьи. Так, участником одного из заговоров был Эмилий Павел, муж внучки Августа.