Бешеные деньги
Шрифт:
– Меня первым делом интересует таможня. И информация по нашим западным «коллегам», – Саша слово «коллеги» произнес, идеально повторив давешнюю интонацию Введенского.
Введенский озадаченно приподнял брови:
– Да в вас актер погибает, не иначе? – но тут же тон его вновь стал деловым. – С таможней поможем. Это не вопрос. А по западным коллегам… Что, кстати, вы сами могли бы мне рассказать?
К такому экзамену Саша был готов. Эти гэбистские штучки он нутром чуял.
– По моим оперативным данным, – при этих Сашиных словах брови Введенского вздыбились домиком, – интересующий нас европейский
– Правильно мыслите, Белов.
– У нас есть три пути. Первый – нелегально пытаться сбывать большие левые партии в обход. Второй – сдавать им товар по дешевке. В первом нас рано или поздно схватят за яйца. Во втором – меня не поймут мои партнеры из Средней Азии.
– Хорошо, Александр Николаевич. А третий путь?
– Заставить крыс перегрызть друг друга. И…
– Занять их место?
– Правильно мыслите, Игорь Леонидович, – Саша сделал паузу. Он достал сигарету и не спеша закурил. – Вы позволите? – запоздало поинтересовался он у Введенского.
– Да уж курите, курите, Белов. Это не самая главная опасность для вашего здоровья.
– Спасибо на добром слове, Игорь Леонидович.
– Давайте по пунктам. Что вас интересует прежде всего?
– Основные фигуранты. Ближний круг. Связи. Партнеры. Прикрытие. Организационные ресурсы. Привычки. Слабости, любовницы, хобби. Родственники. Любимые блюда, напитки и домашние животные. Может, вы записывать будете, Игорь Леонидович?
– Запомню.
– Ну, в общем, вы меня поняли?
– Да, задание не из легких…
– А кому сейчас легко? Думаете, вон тем? – Саша сигаретой показал на несколько высотных домов из желтого кирпича, что в народе именовалось «Царским селом». – Они-то думали, что у них все схвачено навеки. А оно вон как обернулось.
– Саша, не будьте наивным. Очень многое из того, что сейчас происходит с нашей стороной, готовилось людьми, живущими в этих домах. Кстати, во-он тот, левый, это домик нашего Министерства. Но это так, лирика. Тот режим, который был, себя изжил до последней капли. Режим, но не люди. Конечно, часть тех, кто был наверху, станут просто пенсионерами. Но далеко, далеко не все. Понимаете ли, Саша… Александр Николаевич, в любом обществе при любом строе существует элита. Одни попадают туда по праву рождения. Другие по долгу службы. Третьи благодаря необычайным способностям. В будущем и у вас может появиться шанс стать одним из тех, кто реально влияет на происходящее в стране.
– А для этого обязательно надо дружить с вами?
– Да, Александр Николаевич. Обязательно. Мы постараемся ответить на все ваши вопросы в самое ближайшее время.
– Постарайтесь, постарайтесь, а то ведь денежки и в оффшоры могут уплыть, – как бы между
– Похоже, неплохо вас учит Сергей Викентьевич…
– И все-то вы знаете, – почти с восхищением заметил Саша.
– Положено, – скромно ответил Введенский.
Зато Саше было явно не положено знать о том, что SV много лет состоял в действующем резерве КГБ СССР, как и многие другие сотрудники его «выездного» ведомства.
Введенский поднялся и кивнул, прощаясь.
– Будьте здоровы, Игорь Леонидович, – бросил ему в спину Саша. И словно в ответ на эти его слова Введенский закашлялся.
Саша едва сдержал неожиданно подступивший, какой-то детский смех. И что это он все – «мы», «мы». Тоже мне, Николай Второй!
Он не сразу поднялся со скамейки. И только когда с серого неба закапал мелкий холодный дождик, резко встал, отряхнул плащ и пошел к ближайшему телефону-автомату, стараясь не наступать на продолговатые желтые листья.
Сегодня он обещал Оле китайскую кухню. Надо было подтвердить заказ…
– А вот это, Оль, и есть настоящие утиные яйца.
– Что это они такие черные?
– Прищемили.
– Не пошли, Белов, – Оля мелко и непедагогично затряслась от смеха.
На горячее была утка по-пекински. Порция – как на роту солдат. Ее привезли целенькой, с хрустящей корочкой и прямо на глазах ловко разделали на мелкие-мелкие кусочки. Есть ее надо было, заворачивая мясо в пресные блинчики, подсыпав зелень и обмакивая в густой коричневый соус.
– Вкусно, Саш! Только нам это в жизни не съесть.
– С собой заберем. Завтра съедим. Или пацаны подтянутся.
– Давай без пацанов, – в момент напряглась Оля.
– Давай! – легко согласился Саша. – Хотя…
– Что «хотя»? – Оля встрепенулась, оторвавшись от утки.
– Да ты же говоришь, что нельзя…
– Чего нельзя? Саш, давай раскалывайся!
– Да тут, понимаешь ли, паца-аны, – тянул Саша кота за хвост.
– Ну? Что пацаны? Что пацаны?
– Точнее, один пацан…
– Говори, говори, а то не буду эту дурацкую утку есть. С яйцами. – И она засмеялась, поняв, какую несусветную глупость сморозила.
– Ладно, Оль, ешь спокойно, дорогой товарищ. Пчела нам подарок из Амстердама прислал.
Саша залез в пакет, который забрал из офиса по дороге в ресторан и достал оттуда деревянный футляр.
– Подвинь птицу, – попросил он, но Оля уже и сама сдвинула блюдо на край стола.
Из футляра Саша достал медную фигурку обнаженной женщины.
– Какая прелесть! – Оля восхищенно рассматривала тонкую старинную работу. – А что это? – спросила она, когда Саша протянул ей крошечный ключик.
– Пирожок-то с начинкой, – пояснил Саша. – Ты ей животик открой.
Строки на животе статуэтки распахнулись, и Оля восхищенно вскрикнула:
– Господи! Прямо чудо!
Она разглядывала малыша, свернувшегося клубочком в животе у медной женщины, и сразу вспомнила Вьюгину. Ее счастливые и гордые глаза, когда она демонстрировала ей свое произведение – полуторамесячную дочку.
– Саш, – сказала она. – А давай ребеночка родим.
– Непременно, – веселился Белов.
– Саш, я серьезно, – сказала она еще тише.
– Серьезно? – Саша тяжело замолчал.