Бешеный куш
Шрифт:
Дождавшись, пока он встанет, Слон улыбнулся:
— Хорошая залепуха с твоей стороны. Позаимствовал. Долго думал?
— Это не залепуха. Я в самом деле ее позаимствовал.
— Говоришь, в натуре, позаимствовал? И где ж ты ее позаимствовал? В Штатах?
— Да.
— У кого?
— Не знаю. Я в глаза ему не смотрел.
Некоторое время Слон изучал его взглядом. Наконец, чуть отступив, сказал:
— Ладно, ребята. Вмажьте ему под завязку, Чтоб знал, что отвечать.
Отойдя к столу, Сулик и Мамо сняли куртки, положили
Они били насмерть. Били неторопливо, с оттяжкой, выбирая наиболее болезненные места. Лицо сначала не трогали, били по корпусу.
Длилось это лишь до момента, пока отошедший к столу и сидящий в кресле Слон не крикнул им: «Фотка!» После этого они стали бить его по лицу. Били так же, как и по корпусу, не жалея.
Продержаться долго после этого он не смог. После одного из ударов Мамо, бившего особенно яростно, перед глазами поплыли желтые круги. Он попытался поднять голову, и почти тут же желтые круги сменились темнотой.
Глава 19
Дерябко и Хрулев, сидя в креслах в кабинете начальника отдела, ждали, что он скажет.
Гущин, только что выслушавший доклад Хрулева, молчал. Молчание длилось достаточно долго, при этом Гущин то крутил лежащую на столе ручку, то передвигал сотовый телефон, то просто неподвижно разглядывал столешницу.
Наконец сказал:
— Черт… За это время они могли уже его убить.
Хрулев покачал головой:
— Вряд ли, Виктор Александрович.
— Вряд ли?
— Да. Мне кажется, им прежде всего нужны от него деньги. Если это так, он продержится несколько дней. Точно продержится несколько дней. Убивать его в первый день они не будут.
— Может, ты и прав.
— Что, если талыши здесь вообще ни при чем? — сказал Дерябко. — И мы гоняем пустышку?
Ему долго никто не отвечал. Наконец Хрулев возразил:
— Нет, Саша, это талыши. Я видел их «Додж-Караван», он стоял сегодня утром у служебного входа на шереметьевском КПП. Потом я специально еще посмотрел на это место. Через час после посадки самолета машины уже не было.
— «Додж-Караван» не подтверждение.
— Саша, оставь. Я только что тебе все разжевал, нет, ты опять. Виктор Александрович лично загнал меня в этот гараж, когда я начал искать трейлеры. Один из трейлеров, приписанный к Ярдымлынскому району Азербайджана, стоял там. Там же стоял этот зеленый «Додж», номер 87–69 МОБ. Владелец — Ибрагимов Таллят Исмаилович. Что тебе еще нужно?
— Ты сам сказал: нет подтверждения, что Юру замели на КПП.
— Подтверждения нет. Но где еще его могли замести? Из самолета он вышел, стюардессы это подтвердили. А у выхода в зал ожидания, где я стоял и ждал его, он так и не показался. Шереметьевские таможенники таких вещей не практикуют, ты это знаешь. У них своя сфера. Значит, его взяли на КПП.
Гущин, не глядя на Хрулева, сказал:
— Говоришь, Кудрявцев? У погранцов?
— Да, сегодня смена
— Знаю.
— Бандюга, пробы ставить некуда. Работает на Бакинца. Хотя будет работать на любого, кто даст деньги.
— Покажи-ка мне еще раз эту бумажку из ГАИ, — сказал Гущин.
— Виктор Александрович, вот же она… — Хрулев тронул лежащую на столе бумажку. — Перед вами, на столе.
— Вижу, прости… — Гущин подтянул к себе бумажку. Прочитав, отодвинул. — Говоришь, ты видел этого постового Бодрова, старшего сержанта?
— Видел. Обычный постовой, не заинтересованный в этом деле нисколько. Таких сообщений я получил в течение дня около восьмидесяти. Сообщение Бодрова — одно из них. Врать, что он видел, как зеленый «Додж-Караван» с московским номером свернул у Баковки в сторону Измалковки, ему не было никакого интереса. Его запросили — он ответил. Я к нему подкатился как представитель транспортной милиции, и он сказал, что уже видел здесь раньше этот «Додж-Караван». Все сходится, даже то, что этот «Додж» оказался там, у Баковки, будто точно по расписанию. Как раз чтоб успеть доехать туда от Шереметьева. Уверен, он встал у одного из трех мест. Или у дачи Буденного, или у дачи Руслановой, или у базы спортобщества «Локомотив». За Измалковским озером его уже никто не видел.
— Точно? — спросил Дерябко.
— Да. С гарантией. Места эти, дачи Буденного и Руслановой, а также «Локомотив», находятся довольно близко друг от друга. Определить, куда точно этот «Додж» направлялся, можно минут за двадцать.
— Что собой представляет деревня Измалковка? — спросил Гущин.
— Типичная подмосковная деревня. С козами, курами и так далее. Уверяю вас, талышам там делать нечего.
— А что это за детский туберкулезный санаторий? Из которого ты черпал сведения?
— Он стоит на берегу Измалковского озера, как раз напротив деревни. Там, в этом санатории, есть одна девушка… Врач… Симпатичная… Ну… — Хрулев криво улыбнулся. — Понимаете сами, пришлось раскрутить. Я даже и не спрашивал у нее ничего, она сама все рассказала.
— Понятно. — Гущин надолго замолчал. Наконец, посмотрев на часы, сказал: — Ну что, ребята, уже семь вечера. Что бы вы предложили?
— Я бы предложил осназ, нулевой вариант, — не глядя на него, сказал Дерябко.
— Пожалуй, ты прав. Я тоже другого выхода не вижу.
Помедлив, Дерябко посмотрел на Гущина:
— Сами будете разговаривать?
— Сам. Только надо узнать, что у нас там сейчас есть, кроме Москвы. Вологда? Северный Кавказ?
— Виктор Александрович, если честно — я таких вещей не помню.
— Уточни у Веретенникова.
— Сейчас. — Сняв трубку и набрав номер, Дерябко сказал: — Максим, это я. Какие на сегодня дежурные группы по осназу, будь добр? Нет, нулевой вариант? Да, нулевой… Понял. — Положил трубку. — Кроме Москвы, Вологда, Северный Кавказ и Липецк.