Бешеный мир
Шрифт:
– Двоих, – поправил меня мордоворот. – Тот, кого эти твари называли Балабасом, валяется вон там. – Он кивнул на брешь в огораживающем метеостанцию невысоком заборчике.
Действительно, прямо в дыре лежало тело последнего дырокольца, которого можно было разглядеть в высокой траве, лишь хорошенько приглядевшись. Да и сама дыра, кажется, образовалась по вине Стасика. Удирая от двуногого хищника с дробовиком, Балабас получил в спину заряд картечи и, упав на хлипкий заборчик, проломил его. После чего так и остался валяться и истекать кровью в его обломках.
– Отлично: вот теперь все в сборе, – удовлетворенно заключил
– Эй, протри-ка зенки: разве похоже, будто меня что-то беспокоит? – огрызнулся громила. – Или хочешь, чтобы я сказал тебе спасибо за эту пустяковую услугу? Ну, спасибо, раз такое дело! Доволен? А теперь будь добр, сделай мне еще одно одолжение – проваливай отсюда, пока мы по-настоящему не разругались.
– По-моему, из нас двоих ворчишь только ты, а я веду себя исключительно любезно, – напомнил я. – Да убери ружье-то, а то негоже вести деловой разговор, размахивая друг перед другом пушками.
– А разве нам с тобой есть что обсуждать? И что значит – «друг перед другом»? Ты что, ковбой, ослеп: это я держу тебя на мушке. А ты стоишь передо мной и треплешь языком вместо того, чтобы свалить отсюда подобру-поздорову, пока я добрый.
– Вышиби ему мозги, Квадро! – подал голос отмалчивавшийся до сей поры Дырокол. – Тебе же это раз плюнуть, хренов мокрушник! Не хочешь меня отпускать, так выполни хотя бы последнюю просьбу приговоренного к смерти! Убей «крысиного волка», и – век мне воли не видать! – я замолвлю за тебя словечко в аду перед дьяволом!
– Квадро?! – переспросил громила, недоверчиво прищурившись. – Так ты, ковбой, и есть тот самый Квадро, о котором болтают в здешних краях? А неплохо ты болтаешь по-русски для американца.
– Разумеется, неплохо, – усмехнулся я, – ведь я родился неподалеку от этих мест. И вообще, никакой я не американец, если на то пошло, а русский. Ну, разве что еще самую малость татарин и еврей, но для русского это вполне допустимая погрешность. А тебя как звать-величать, большой и суровый человек с ружьем? Дырокол обозвал тебя «крысиным волком», но, готов поспорить, он говорил так со зла, и на самом деле твое имя звучит намного добрее.
– В этих краях меня не знают. – Собеседник не спешил раскрывать передо мной карты, но карабин все-таки опустил. После чего полез в карман и, вынув оттуда пачку сигарет с зажигалкой, закурил. – Да и в других краях я не слишком известен. Но меня это вполне устраивает, ведь я не ношу пижонских шляп и не гоняюсь за дешевой славой. Вот пускай оно и дальше так остается.
– Разумная позиция. Уважаю и отчасти даже завидую, – пожал я плечами, пропуская мимо ушей очередную грубость. – Хотя на переговорах с тобой все-таки настаиваю. Уверен, что, будучи двумя практичными людьми, мы быстро придем к взаимовыгодному соглашению.
– Не видишь, что ли – я тут немного занят, – пробурчал громила, отставляя «Вепрь» и доставая из поясных ножен устрашающих размеров оружие – нечто среднее между мачете и абордажной саблей, чья гарда являла собой вдобавок шипастый кастет. – Хотя можешь рассказать мне о своем предложении, пока я буду работать. Раз уж на то пошло, тебя в любом случае будет приятнее слушать, чем верещание этих животных.
Увидев приближающегося к ним мордоворота с тесаком,
– Что это ты затеял, позволь тебя спросить?! – спохватился я, стараясь перекричать вопли Дырокола.
– А сам-то как думаешь? Довожу дело до конца, вот что, – как ни в чем не бывало ответил громила, не вынимая сигарету изо рта, и деловито проверил пальцем остроту лезвия. – Ты бы, конечно, просто разнес им черепушки из своих пукалок. Но я, видишь ли, человек небогатый и привык экономить патроны. Да и не заслужили эти трое быстрой смерти. Будет справедливее дать «покайфовать» им напоследок хотя бы полчаса… Тебя не напрягает этот шум? Могу, если хочешь, перерезать Вовану голосовые связки, чтобы он не мешал тебе слушать пение птиц, шелест листвы и все такое…
Как и ожидалось, человек-«ананас» оказался не лишен чувства юмора. Вот только желания смеяться над его шутками у меня не возникло. Ситуация вот-вот грозила выйти из-под моего контроля. Требовалось принимать срочные меры, чтобы довезти до нанимателя хоть какие-то доказательства гибели банды Дырокола. Хотя бы его голову. Этот же садист грозил оставить меня ни с чем, ведь голова с изуродованным лицом не стоила ни гроша, поскольку не годилась для опознания.
– Погоди, не спеши! – обратился я к громиле. Тот как раз встал напротив мычащего и дергающегося Моти Дрища и прикидывал, какую бы часть его тела отрезать в первую очередь. – Зачем понапрасну рубить на гуляш того, за кого в цельном виде тебе отстегнут хорошую награду?
– Награда меня не интересует, – помотал головой этот несговорчивый бессребреник. – Есть на свете вещи, ковбой, которые надо делать безо всякой награды. И даже не за спасибо, а просто так, от души. Хотя тебе, охотнику за головами, который забесплатно пальцем о палец не ударит, этого не понять…
М-да, тяжелый случай. Тяжелый и по нынешним меркам исключительный.
И ладно бы, своди живодер с Дыроколом личные счеты – тогда его альтруизм был бы еще объясним. Но, насколько я понял, ничем таким в их разборке и не пахло. Громила вел себя абсолютно невозмутимо и даже пытался шутить. Иными словами, вел себя совсем не так, как мститель, добравшийся до своих заклятых врагов. И на махрового садиста, пьянеющего от вида и запаха крови, он не походил. Кажется, будто для него это было всего-навсего привычное хобби. Такое, которое его давно не возбуждало, но которое по-прежнему оставалось для него интересным.
– Ну хорошо, – заключил я и решил зайти с другого бока. – А обязательно кромсать этих подонков здесь и сейчас? Разве нельзя предать их мучениям в каком-нибудь другом, более подходящем месте? Так, чтобы их смерть вошла в легенды и послужила уроком другим подонкам, когда они снова сюда нагрянут?
Мордоворот отвлекся от Дрища и, нахмурившись, пристально посмотрел на меня.
– А ты, гляжу, все никак не уймешься, ковбой, – хмыкнул он, покачав головой. – Похвальное упрямство. Только тебе уже известен мой ответ: я не поручаю кому-то убирать за собой мусор, который могу убрать сам.