Бесконечная дорога...
Шрифт:
Повернув голову на звук его шагов, она натянуто улыбнулась и молча, протянула руку. Нейт узнала тех ребят, что встретили их по приезду в Форт. Именно им, Уолкер тогда велел помочь ее семье воссоединиться и, увидев их сейчас на пороге, пусть и не слышала разговора, но по переданной ему папке, поняла, что там могут быть фотографии.
– Что так не терпится посмотреть на этих идиотов? – Денни отдал ей папку, не сдержав ехидного возгласа. В его голове так и мельтешила мысль о том, как сказать ей, что это может быть их предсмертные фотки, но даже если и так, он все равно не разрешит ей их оставить.
– Спасибо, –
Наблюдавший за всем этим Уолкер, разъяренный ее реакцией и вроде бы совсем безобидным поведением, рванул к ней, наступая на фотографии и пачкая их. Нагнувшись, он схватил ее за локоть, вынуждая подняться на ноги. Ее обреченный полный боли взгляд, встретился с его яростным. Еле сдерживая себя в рамках приличия, и стараясь не нанести существенного вреда ее здоровью, Денни приподнял ее над полом, и Нейти повисла в его руках, беспомощно болтая ногами, но даже не делая попытки к освобождению.
– Ты должна их забыть! – встряхнул он ее, словно это могло ему чем-то помочь. – Должна! Они… Их больше нет! – выплюнул он и опустил ее на пол, округлившую глаза, побледневшую, бессмысленно сжимающую кулачки. Еще ничего не понявшую, но старательно вслушивающуюся в его жестокие слова.
– Я… Я не понимаю. Что ты такое говоришь? – тихий шепот, лившийся из ее еле шевелящихся губ, выводил его еще сильнее. Он ждал от нее другого. Ждал, что она накричит, сорвется, разревется, но потом, успокоившись, примет все как есть, и поймет, что только он может обеспечить ей достойную жизнь и безопасность.
– Я говорю, что они мертвы! Два твоих идиота – сдохли в канаве! – вновь затряс он Нейти как тряпичную куклу, втолковывая ей, такую страшную новость. Ее частое поверхностное дыхание, было единственным ответом на его крик, вплоть до того момента, пока она закатив глаза не отключилась, обвисая на его руках.
Глубоко вздохнув и расправив напряженные плечи, он чуть удобнее перехватил ее тело на руках и поднялся в спальню, заботливо опуская на уже заправленную девушкой кровать. Каждый ее вдох давался ей с видимым ему трудом. Она дрожала, от накатившего на нее озноба, так и не приходя в сознание, и что-то бормотала, слишком неразборчивое и непонятное для его слуха. Приподнимая покрывало, Денни вытащил на свет одеяло и укутал Нейти, плотно прижимаясь к ней, обнимая и ласково шепча на ухо:
– Все пройдет, девочка моя! Ты справишься. Они не нужны тебе. Есть я.
– Вставай, придурок! – пинки, следующие один за другим, не переставали сыпаться на тело и так отзывающееся болью. В голове гудело, но даже треск, отдающийся в ушах, не помогал заглушить знакомый до жути голос. Вот услышать его – он больше никогда не рассчитывал.
– Да, сколько можно валяться? Твою бабу там какой-то изверг окучивает! Небось, еще и трахает, с удовольствием. А ты развалился, словно принцесса на перине. Поднимай свою задницу, брат! – хрипоту Мэрла, сложно было перепутать и принять его за кого-то другого. Но эти глюки начинали уже ему надоедать, так вламываться в травмированный мозг и указывать ему, мог только старший
Тяжесть во всем теле и лишь на секунду приоткрытые глаза.
– Нет, ты чего не отзываешься?! – навис над ним Мэрл и надавил всем своим весом на грудь, лишая кислорода. – Тебя ожидают новые подвиги, дурилка! А она не будет вас ждать всю жизнь! Пока вы тут пейзажем наслаждаетесь, этот майоришка ей уже все уши, наверное, прожужжал, о вас бестолковых. И он будет прав, если ты, тряпка, сейчас же не соберешься и не последуешь моему совету. И латинчика своего не забудь прихватить! Я смотрю, вы спелись, не отходите друг от друга. Это конечно пугает… Но это твоя жизнь, братик, хотя вот делить свою бабу с другим мужиком я бы не смог. Но ты всегда был мямлей, но не будь ею сейчас! Очнись, придурок!!!
Придя в себя, помотав головой и отогнав непонятные видения, Дэрил поежился от странного чувства, и посмотрел на лежащего рядом латиноса. Тот бухтел, не переставая, с той самой минуты как в них начали стрелять.
– Бля, Диксон! Вот нужно было так близко подъезжать к их внедорожнику? – орал Мартинез, с трудом выбираясь из-под придавившего их Триумфа и пытаясь стряхнуть налипшую на джинсы грязь, ощупывал себя, ища новые ранения.
– Че ты вопишь?! Так получилось! – подбирая с земли арбалет и в первую очередь оглядывая его на повреждения, а потом, уже заботясь о себе, рявкнул Диксон. – Живы же!
– В чем-то ты конечно прав, но вот только как теперь найти этот проклятый Форт, не подскажешь? Что тебе мешало ехать за ними на расстоянии и просто наблюдать? – помог он охотнику, поставить байк на колеса и вдвоем, они принялись осматривать свое единственное средство для передвижения.
– Ага, а то они совсем глухие и не слышали шум моего мотора? Не тупи, Мартинез! Найдем! – уверенность присущая Дэрилу, помогала и Цезарю собраться с мыслями.
– Ладно, – смирился латинос, миролюбиво махнув рукой и собирая несколько выпавших из сумки пистолетов. – Триумф сможет ехать дальше?
– Надо глянуть. Вроде его не задели, когда палили в нас. А так падали мы с ним и раньше, – проверяя на исправность все детали, заведя байк и полностью удостоверяясь в его работоспособности, Дэрил с облегчением выдохнул. – Звук движка, конечно не совсем ровный, да и выхлопная труба помялась, но думаю, до ближайшего городка он выдержит.
– Видел бы Мэрл, что ты сделал с его байком, мало бы тебе не показалось, – Цезарь, повесил вновь укомплектованную сумку на свое законное место и рукавом, очистил сиденье.
– Что? – вскинулся Дэрил при одном упоминании брата.
– Пока мы были в Вудбери, он мне вынес мозг, рассказывая о своем великом «Триумфе» и о том, что доверят лишь тебе приглядывать за ним. Но мы с тобой даже вместе фигово с этим справляемся. А нам еще Нейти возвращать, – пожал плечами в миг погрустневший Мартинез, к усмешкам и улыбкам которого, успел привыкнуть даже Диксон.
– Так, Мартинез, если мне придется еще и тебя заставлять верить в свои силы, я просто сойду с ума! – буркнул реднек и спокойно покатил байк вверх по склону. – Хватит с меня своих жалких мыслей. Шевелись!