Бесконечная дорога
Шрифт:
— Похоже, шторм будет серьезный, — отметил Инрис. — Вам не кажется, что телеги с товаром и животных лучше переместить ближе к центру сада, чтобы их не задело ветром?
— Не надо! — беззаботно отмахнулся караванщик. — Все будет хорошо! Здесь всегда все хорошо!
— Даже так, осторожность не повредит.
— Осторожность… — Он прервался, зычно икнул и рассмеялся изданному звуку. — О чем это я? А, да, осторожно — она для диких мест. А нас охраняет богиня, о чем нам беспокоиться?
— При всем уважении, Флавия — не богиня…
Но караванщик его уже не слушал.
Инрис растерянно огляделся по сторонам и обнаружил, что уверенно держится на ногах только он, да еще слуги. Но почему? Неужели вино было отравлено? Хотя остальные гости не умирали, они просто были безнадежно пьяны. Это уже не походило на церемонию восхваления пустыни, о которой говорила Флавия. Инрису казалось, что он попал на самую обычную попойку в маленьком деревенском трактире. Вот только поляна была совсем не маленькой, ее заполняли люди, которые — случайно, по словам колдуньи, — оказались здесь именно сейчас.
Дурное предчувствие, ненадолго покинувшее Инриса, вернулось с новой силой.
Музыка утихла, и служители покинули эту часть сада. Они не обращали внимания на гостей — и уже валяющихся без сознания, и еще глупо улыбающихся звездному небу, скрытому листвой. Казалось, что мужчинам в белом хочется как можно скорее убраться отсюда.
— Вы не перестаете меня удивлять, капитан.
Обернувшись, Инрис увидел за своей спиной Флавию. В руках колдунья держала большую деревянную чашу с чем-то густым и красным — то ли краской, то ли соком, то ли разведенной глиной.
— Что происходит? — холодно осведомился Инрис.
— Праздник, как я и говорила.
Она прошла мимо него, к поляне, где все еще лежали ее гости. Некоторых Флавия обходила стороной, над другими наклонялась, чтобы нарисовать у них на лбу алый круг. Инрис сжал боевой шест, готовый напасть, но сдержался. Не из-за того обожания колдуньи, что царило в этом месте, он просто не был уверен, что не допустит ошибку. Флавия не делала ничего плохого, пятна, поставленные ею, не вредили гостям. Может, так она пыталась им помочь?
Наконец, она закончила. Инрис, следивший за ней, знал, что она отметила двенадцать человек.
— Для чего это? — спросил он.
Ее песочные глаза в этот миг были темнее ночи.
— Вы хороший воин, капитан?
— Это не ответ на мой вопрос.
Но она словно не услышала его.
— Думаю, хороший, — задумчиво произнесла Флавия. — Поэтому для начала нужно убедиться, что вы не совершите какую-нибудь глупость.
Он почувствовал, как земля дрожит у него под ногами, и изумленно посмотрел вниз. Инрис был уверен, что готов ко всему, однако его тело вдруг налилось тяжестью, которой раньше не было. Словно он тоже был пьян, хотя и капли вина в рот не брал. Эта тяжесть сдерживала его, и когда из земли вырвались тонкие травяные стебли, он не смог ни отскочить, ни ударить их.
Они стремительно росли, оплетая его, сковывая, сдавливая, как пленника сдавливает
— Что происходит? — с трудом произнес он.
Язык заплетался, веки казались очень тяжелыми, и у него хватило сил держать их лишь полуоткрытыми. Тяжесть в его теле набирала силу, мысли путались, и чтобы не потерять сознание, ему приходилось снова и снова вызывать из памяти образ Эсме.
— Пришло время заплатить за ночлег, — отозвалась Флавия.
Она хлопнула в ладоши, и из-под земли появились новые растения. Эти не были безобидной травой, нет, они оказались больше и сложнее. Они пока не трогали лежащих на земле людей, разрастаясь вокруг них. И лишь когда подготовка была закончена, она начали нарастать на неподвижные тела, постепенно поглощая их.
— Прекрати! — крикнул Инрис. Повысить голос оказалось сложнее, чем он мог ожидать. — Что… Не смей!
Он все еще был королевским воином, он хотел защитить этих людей. И он думал об Эсме: она бы не хотела, чтобы с ними такое случилось!
— А я ничего больше и не делаю, — пожала плечами колдунья. — Это суоро. Мы на его земле, и он волен делать тут что хочет. Ты должен благодарить меня.
— Благодарить тебя?! За что?
— Ты должен был погибнуть вместе с ними, но я решила, что ты слишком любопытен, чтобы так просто убить тебя.
Помеченных краской людей почти не было видно. На их месте появились огромные бесформенные цветочные бутоны.
— Здесь умирают не все — если я буду убивать всех, это слишком быстро заметят, — продолжила Флавия. — Но кто-то же должен кормить суоро! Поэтому здесь навеки остаются одиночки, которых никто не хватится. А если и хватится, то искать будет в пустыне, что, конечно же, бесполезно.
— Одиночки — как я?
— А ты сообразительный. Я же говорила, что спасла тебя.
— Но эти люди прибыли сюда не одни! — напомнил Инрис. — Все мы путешествовали с караванами!
Флавия подошла к караванщику и пнула его затянутой в изящную туфельку ножкой.
— Ты думаешь, это жалкое подобие человека что-то вспомнит? Завтра утром, когда они все проснутся, их животные будут здоровы, они смогут продолжить путь. О том, что с ними был кто-то еще, они даже не задумаются. Но даже если бы они помнили… ты серьезно думаешь, что из-за тебя они стали бы враждовать со мной? И уж тем более из-за этих бродяг!
Огромные бутоны начали резко двигаться, однако это не было похоже на движение людей. Глядя на них, Инрис почему-то представил, как челюсти хищника пережевывают мясо.
— Это неправильно, — прошептал он.
Головокружение все усиливалось, мысли в сознании переползали тяжело, исчезали, оставляя его в темноте.
Он не пил вино, но он пил сок этих лиан. Должно быть, этого оказалось достаточно.
— Жизнь вообще жестока, — с готовностью подтвердила Флавия. — Что тебе с того? Тебя все это уже не касается.