Бесконечная любовь

Джеймс М. Р.

Однако остаток вечера я притворяюсь, что этого не произойдет. Мы принимаем душ в огромном открытом душе сзади. Шарлотта опускается на колени, беря меня в рот, пока я провожу руками по ее мокрым волосам, пока я не могу больше этого выносить. Я опускаюсь на деревянную скамейку у стены, откидываюсь назад, а она забирается ко мне на колени и скачет на мне, пока мы оба не кончаем. Она продолжает позволять мне кончать в нее, и хотя я схватил какие-то контрацептивы в последней аптеке, в которой мы смогли остановиться, я знаю, что нам нужно остановиться.

Но я не хочу. Я хочу наполнять ее, каждый

раз, когда я ее трахаю. И никто из нас, кажется, не хочет слишком много думать о возможных последствиях.

Когда мы заканчиваем, мы вытираемся, одеваемся и идем в магазин, который находится в нескольких кварталах отсюда. Я покупаю нам бутылку текилы, лайм и все, что мне нужно, чтобы приготовить Шарлотте ужин со стейком, на этот раз не на костре. Она сидит на маленьком острове в просторной кухне, потягивая текилу с содовой и лаймом, пока я готовлю стейк с грибами и луком, уличной кукурузой и салатом. Мы едим на острове, с соленым бризом от воды, и идем спать на удобной двуспальной кровати в главной спальне, еще больше соленого бриза дует вокруг нас. Я думал, что захочу оказаться внутри Шарлотты столько раз, сколько смогу, прежде чем сделаю то, что мне нужно, чтобы все это исправить, но я обнаруживаю, что сегодня вечером, по крайней мере, я хочу обнять ее вместо этого. Еще будет немного времени, и сегодня вечером я просто хочу ее в своих объятиях.

Я даю себе этот один день, с того момента, как мы в Мексике, и до следующего утра, чтобы просто быть счастливым с ней. Чтобы почувствовать, каково это, если бы я мог жить этой мечтой вечно. Я засыпаю, зная, что она любит меня, и просыпаюсь с ее волосами, рассыпанными по моему плечу, ее сладким запахом в носу и ее мягкой кожей на моей.

И я наконец знаю, действительно знаю, — что значит быть счастливым.

Я встаю, медленно, пока она не проснулась, и выхожу на заднее крыльцо, чтобы позвонить. Я выясняю, сколько времени в Чикаго, и набираю номер.

Дари, один из людей моего отца, отвечает на втором звонке.

— Дари, — быстро говорю я, оглядываясь назад в дом, чтобы убедиться, что Шарлотта еще не встала. — Это Иван. Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Он звучит грубо, немного сонно.

— Что такое, Иван? Что именно?

— Мне нужно, чтобы ты выяснил, на какой из следующих партий женщин будет лично мой отец. Ники, Антон, Лев, пытаются поймать меня, я в бегах. Ты знаешь это, да?

Раздается звук, как будто он чешет щетину на подбородке.

— Да. Я знаю это. Я говорю с тобой сейчас только потому, что мы были близкими друзьями.

— И ты тоже ненавидишь то, что делает мой отец, так же сильно, как и я, да? Ты говорил мне об этом раньше.

— Да, — соглашается он. — Наркотики, оружие — это одно. Женщины — это другое. Это неправильно.

— Именно так. Если ты сможешь узнать точную дату и время следующей партии, которую мой отец будет лично контролировать, и если ты сможешь убедиться, что он там будет, чего бы это ни стоило, я заплачу тебе десять миллионов. Переведу на счет, как только я буду уверен, что он там будет.

— Десять… Иван, что происходит?

Я делаю глубокий вдох. В этот момент, я думаю, сказать Дари правду о том, чем я занимаюсь, сейчас это не несет никакого риска. Он не знает, где я.

Скорее всего, мой отец уже понял, что я информирую ФБР.

— Я работал над тем, чтобы его поймать, — признаюсь я. — Мне пришлось уйти, прежде чем я смог закончить работу. Но если ты сможешь достать место для меня, и если ты сможешь убедиться, что он там, ФБР его поймает. И если я смогу передать им пахана Кариева напрямую, я смогу просить все, что захочу.

— Блядь. — Дари звучит неуверенно. — Грёбаное ФБР, сопляк? Что будет со мной, если я их туда приведу? Они меня тоже посадят? У меня нет желания садиться в тюрьму.

— Нет. Амнистия для нас обоих, за то, что мы работали с ними. За то, что я сдал пахана им в руки. Я позабочусь об этом и для тебя. А когда мой отец и Лев закончат, мы сможем собрать осколки. — Я делаю медленный вдох, размышляя. — Я буду единственным оставшимся Кариевым. Другие паханы захотят бросить мне вызов, если я приму все это. Но я этого не хочу. Если ты это сделаешь, империя моего отца твоя. Я передам все тебе, пока я могу сохранить свои собственные деньги, которые я накопил. Ты можешь управлять всем этим, пока ты хочешь головной боли, которая с этим связана.

— Ты не хочешь быть паханом? — В голосе Дари все еще слышно сомнение.

— Нет, — твердо говорю я ему. — Абсолютно нет. Я хочу уйти. Это то, чего я всегда хотел. Но я дам тебе все, что ты захочешь, если ты поможешь мне с этим.

Дари делает медленный вдох. На мгновение мне кажется, что он мне откажет. И если он это сделает, то у меня останется только одна карта, которую я совсем-совсем не хочу реализовывать.

Но я сделаю это, если придется. Ради Шарлотты.

— Хорошо, — наконец говорит он. — За твоего отца я хочу десять миллионов. Амнистию. И ты переписываешь его бизнес, когда он будет на твое имя. Я получаю титул пахана. Полные полномочия. У тебя больше не будет права голоса.

— Договорились. — Я соглашаюсь без колебаний. — Перезвони мне с информацией. Как только она у тебя будет. Я рассчитываю на тебя. Сколько времени?

— Конец дня. — Говорит Дари. — Самое позднее — завтра утром.

— Хорошо. Спасибо, приятель. Это значит больше, чем ты думаешь.

Когда я вешаю трубку, Шарлотта все еще не проснулась. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, а затем звоню второй раз.

На этот раз Брэдли.

— Алло? — Он звучит раздраженным, когда отвечает. Я не беспокоюсь о том, чтобы ходить вокруг да около или обмениваться любезностями.

— Это Иван Кариев. У меня есть для тебя сделка.

Долгая пауза, которая затягивается настолько, что я почти думаю, что он повесил трубку.

— Продолжай, — говорит он наконец, и по его тону ясно, что он успокаивает меня.

— Я сдамся. — Говорю я категорически. — Если ты сохранишь Шарлотту в безопасности. Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Я возьму на себя полную ответственность за все это. Но с ней ничего не случится. Никаких обвинений, никаких сделок о признании вины, никаких последствий вообще. И ты получишь запретительный судебный приказ против Нейта. Он не должен приближаться к ней. — Я замолкаю на мгновение, давая этому осознать. — Ты знаешь так же хорошо, как и я, что он выместит на ней свой гнев, как только снова сможет ее достать.