Бесконечная война
Шрифт:
– Придется разрезать на кусочки - люк не очень широкий...
– у Чарли имелось несколько предложений касательно способа отправить Граубарда на переработку.
Вошел Джарвис, не обращая внимания на нас.
Вдруг двери лазарета распахнулись, колесные носилки. Диана бежит рядом, нажимая на грудь человека. Носилки толкает рядовой. Еще двое остались стоять в дверях.
– Сюда, к стене, - приказала Диана.
Это был Граубард. Пытался покончить с собой. Сердце остановилось. Он сделал петлю из ремня, которая до сих пор болталась на шее.
На стене висели
– Убери руки, не касайся носилок!
– Ногой она стукнула выключатель, взяв в каждую руку по электроду, и приложила к груди солдата. Низкое гудение, его тело затрясло. Запах горящего мяса.
Диана покачала головой.
– Готовьте его к операции, - сказала она Джарвису.
– И вызовите сюда Дорис.
Она выключила электроды, бросила их на пол, и сняв кольцо коммуникатора, сунула руки в стерилизатор. Джарвис начал растирать грудь Граубарда отвратительно пахнущей жидкостью.
Между двумя пятнами ожогов от электродов я вдруг заметил красную точку. Я не сразу сообразил, что это такое, и тут Джарвис ее стер. Я шагнул к носилкам и внимательно осмотрел шею Граубарда.
– Уильям, отойди, ты не стерильный.
Диана нащупала у него ключицу, отмерила положенное расстояние и рассекла кожу и мускул прямо до кости. Хлынула кровь, Джарвис подал ей инструмент, похожий на устройство для взлома сейфов. Я отвернулся, пока эта штука с хрустом дробила ребра. Диана потребовала зажим и тампоны, а я вернулся на свое старое место. Краем глаза я наблюдал, как Диана начала прямой массаж сердца.
Наверное, у меня был такой же вид, как у Чарли.
– Эй, не выкладывайся, Диана, - слабым голосом окликнул он.
Она не ответила.
Джарвис прикатил искусственное сердце и разворачивал две трубки. Диана подняла скальпель, и я стал смотреть в другую сторону.
Полчаса спустя он был все еще мертв. Машину выключили и накрыли труп простыней.
– Мне нужно переодеться, я сейчас, - сказала Диана, смывая с рук кровь.
Я пошел вслед за ней к ее каюте. Я должен был выяснить. Я постучал левой рукой, потому что правая вдруг жутко заболела, словно ее охватило огнем. Диана сразу открыла.
– Что... а, рука...
– она еще не успела переодеться.
– Попроси Джарвиса.
– Рука меня не волнует. Что произошло?
– Ладно.
– Она натягивала куртку через голову и голос у нее был придушенный.
– Я сама виновата, не нужно было оставлять его одного.
– Он попытался повеситься?
– Да.
– Она уселась на кровать и предложила мне стул.
– Когда я пришла, он был уже мертв. Джарвис ушел раньше, чем я вернулась, чтобы не оставлять Холлибоу без присмотра.
– Диана... на шее у него нет следов от петли.
Она пожала плечами.
– Но ведь он умер от сердечного приступа.
– Кто-то сделал ему укол. Прямо в область сердца.
Она удивленно посмотрела на меня.
– Это я, ввела ему адреналин. Обычная процедура.
Кровь выступает, если вы пытаетесь отскочить
– В этот момент он был уже мертв?
– Такое мое профессиональное мнение. Пульса не было, дыхания тоже. Очень красноречивые симптомы.
– Понимаю.
– А разве что-то... В чем, собственно, дело, Уильям?
Или мне невероятно как везет, или Диана - великолепная актриса.
– Да, ничего. Ладно, пойду к Джарвису, пусть что-нибудь даст мне для руки.
– Я открыл дверь.
– Как гора с плеч.
Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Это точно.
Но я рано успокоился. Несмотря на присутствие незаинтересованных свидетелей, по группе пошли слухи, что я заставил доктора Алсевер лишить Граубарда жизни, так как сам был не в состоянии это сделать и не хотел беспокоить себя процедурой трибунала.
Но, фактически, по уставу я вообще не был обязан устраивать в данном случае трибунал. Мне нужно было только сказать: "Ты, ты и ты, отведите этого человека наверх и расстреляйте". И горе рядовому, который ослушался бы этого приказа.
В некотором роде мои отношения с солдатами улучшились. Внешне они выказывали больше уважения. Но это был дешевый авторитет, который легко завоюет любой жестокий лидер.
У меня теперь была новая кличка - Убийца. А я едва привык к старой.
Жизнь на базе быстро вошла в старую струю. Я почти с нетерпением ожидал появления тельциан, чтобы хоть как-то избавиться от рутины.
Хотя обязанности у меня были весьма многочисленные, но все больше типа "это могу решить только я", а проблемы, не требующие большой ответственности, решались на кровле нижних эшелонов.
Раньше я никогда не увлекался спортом или играми, но теперь они превратились для меня в своеобразный "выходной клапан". Впервые в жизни я не мог сосредоточиться на чтении или учебе. Поэтому я фехтовал - на шпагах, на саблях, с другими офицерами до изнеможения работал на тренажерах и даже в ящике стола и каюте держал скалку. Большинство офицеров играло в шахматы, но, по сравнению с ними, я оказался слабым игроком, и выигрывал, только если мне хотели сделать приятное, играть в слова я тоже не мог - они с трудом манипулировали архаичным диалектом, на котором мы общались. У меня же не было ни времени, ни способностей, чтобы освоить "современный" английский.
Некоторое время я позволял Диане давать мне транквилизаторы, но вскоре начали сказываться результаты кумулятивного эффекта - я начал к ним привыкать - и пришлось их бросить... Тогда я попробовал заняться психоанализом с лейтенантом Вилбером. Ничего не вышло. Мы говорили на разных языках, - в историческом смысле. Все равно, как если бы я начал давать советы средневековому крестьянину, как ему ужиться наилучшим образом с местным священником и феодалом.
Хуже всего, я был уверен, что вполне смог бы справиться с напряжением командной должности, вынес ее заключение в этой пещере с людьми, которые временами казались мне такими же чужими, как враги-тельциане - если бы со мной была Мэригей.