Бесконечное лето: Эксперимент
Шрифт:
Знаете, что мне хочется сказать в ответ?
Тишина звенела.
— Мы никогда не сдадимся, — устало сказал я в темноту. — Мы — это наши друзья. Мы — это наша семья. Мы — это наша любовь. И мы не бросим их. Мы никогда не перестанем понимать, что главное в жизни. Мы никогда не оставим свое.
Рядом со мной встала Алиса. Глаза ее золотые мерцали неизвестным светом. На лице блуждала странная усмешка.
Слева
„Начинается развертывание системы ‚Звезда‘.
‚Синхронизация лучевых агрегатов запущена‘.
Скрипнул табурет, отодвинутый встающей Славей. Я прислушался к голосам в голове. А потом тронул струны простеньким перебором с ‚до-минор‘.
Как-то мне сегодня душно и хмуро
Сердце ноет, не находит покоя
Ночью снилось мне кровавое утро
И сгоревшее широкое поле.
Свет, похоже, перестал работать как следует. Все прожекторы зачем-то сосредоточились на пространстве перед сценой. Господи, откуда тут столько людей, их же сотни, настоящее людское море.
Там дети воют, собираются в стаи,
Смотрят в небо как забитые птицы,
Ждут ответа, почему умирают,
Ищут в панике знакомые лица.
В ушах начинается какой-то звон. Доигрался, сейчас очередной приступ получу. Ничего, еще немного. Море перед сценой бушует.
Мы не оставим города свои!
Мы обязательно дойдём!
Нас крепко держат руки нашей земли!
Мы свои песни допоём!
Вроде вокруг как-то посветлело. Да откуда здесь свет-то, ночь на дворе. А люди подпевают! И ощущение теплых приятных волн вокруг, в которые хочется броситься и нырнуть. Это эмоции. Это их отклик. Ну-ка, поднажмем еще!
Всюду пляшет запах страха и власти —
Запах зверя всем известной породы
Он всех сжигает без разбора по масти,
Кровью
И точно, позади музыки и моего голоса начинает прорезаться непонятный гул. Причем, полное впечатление, идет он из-под земли. Что бы это значило?
Вместо сердца — смесь огня и железа
Вместо воли — пожелания ада,
Но мы себя вернём на прежнее место,
Для нашей веры и любви не преграда.
Толпа ревет. Я реву вместе с ними. Гитары выдают резкие, хриплые звуки. Кажется, они играют сами, без вмешательства с нашей стороны. Мышцы резко сокращаются, меня внезапно выгибает в дугу.
‚Объект ‚Пегас‘ включен в систему“.
„Объект ‚Небо‘ включен“.
Откуда-то над лагерем встает солнце, заливая все вокруг ослепительным светом.
„Объект ‚Песня‘ включен в систему. Система работает на 60% от штатной мощности.“
„Объект ‚Печаль‘ включен“.
На лагерь, вращаясь, с грохотом опускается огромное сверкающее кольцо. Навстречу ему ломаной линией рвется белый от напряжения поток… энергии? Энергии, способной все-таки изменить этот мир? Наверное.
„Объект ‚Цвет‘ включен в систему“.
Я почти вырубаюсь. Почти — потому что успеваю еще услышать: „Система ‚Звезда‘ вышла на рабочую мощность — сто один процент“.
После чего сознание гаснет.
***
Не знаю, сколько я был в отключке. Наверное, пару часов. Очнувшись, я обнаружил, что валяюсь у самой сцены, темной и пустой, зрителей поблизости нет, я рядом со мной без сознания лежит только Алиса. Вокруг темнота, на небе ни звезды, все затянуто облаками. Ближе к полуночи, судя по ощущениям. Час Быка.
„Провидению препоручаю вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно.“
Алиса открывает глаза. Некоторое время она бессмысленно смотрит на меня, потом хмурится и садится.
— Саш… чего это было?
— Вот бы узнать, — соглашаюсь я. Алиса массирует виски и морщит лоб.
— Нас что, всех одновременно вырубило? Прямо посреди выступления? С ума сойти…