Бесконечное море
Шрифт:
Слова, которыми мы обменялись перед ее уходом, были прекрасным тому доказательством.
– Знаешь, Дамбо – я понимаю. Это из-за больших ушей. Наггетс – потому что Сэм такой маленький. Чашка – тоже понимаю. Зомби – не очень. Бен не хочет рассказывать. Ну и Кекс, я догадываюсь, – из-за того, что он такой пухляк. Но почему – Рингер?
В ответ – ледяной взгляд.
– Я из-за этого чувствую себя какой-то отщепенкой. Ну, знаешь, как единственный член шайки без погоняла.
– Без позывного, – поправила она.
Я посмотрела на нее внимательно и сказала:
– Дай-ка я угадаю. Национальная
Рингер молчала примерно две тысячи лет, потом буркнула:
– Еще что-нибудь?
Я понимала, что лучше остановиться. Но меня уже понесло, а когда это случается, я иду до конца:
– Ты была старшей… нет, ты была единственным ребенком в семье. Отец – буддист, а мама – атеистка. Ходить ты начала в десять месяцев. Твои родители постоянно работали, поэтому тебя воспитывала бабушка. Она научила тебя упражнениям тайцзи. Ты никогда не играла в куклы. Говоришь на трех языках. Один из них французский. Была членом команды «Олимпийские резервы» по гимнастике. Однажды ты принесла домой оценку «хорошо», родители отобрали набор по химии и на неделю заперли тебя в твоей комнате. За эти дни ты перечитала полное собрание сочинений Уильяма Шекспира. – (Рингер покачала головой.) – Ладно, не полное. Без комедий. Юмора ты не понимаешь.
– Отлично, – сказала она. – Это было увлекательно. – Голос у нее был ровный и тонкий, как лента кухонной фольги. – Могу я тоже попробовать?
Я немного напряглась и собралась с духом:
– Давай.
– Тебя всегда не устраивала твоя внешность, особенно волосы. Веснушки на втором месте. У тебя проблемы с общением, поэтому ты много читала и, начиная со средней школы, вела дневник. У тебя была всего одна близкая подруга. Ваши отношения можно назвать созависимостью, это значит: при каждой ссоре ты впадала в депрессию. Ты папина дочка. И никогда не была близка с матерью – она всегда давала тебе почувствовать, что ты, при всем старании, любое дело делаешь недостаточно хорошо. К тому же она была красивее тебя, это тоже не шло на пользу. Когда она умерла, ты стала винить себя за то, что втайне ненавидела ее, и почувствовала облегчение, когда ее не стало. Ты упрямая, импульсивная и немного «гипер», поэтому родители записали тебя в секцию, где тебе помогли решить проблемы с концентрацией и координацией. Балет или карате. Вероятнее всего, второе. Хочешь, чтобы я продолжила?
И что мне было делать? Я видела только два варианта: рассмеяться или врезать кулаком ей в лицо. Ладно, три: рассмеяться, врезать кулаком ей в лицо или ответить таким же стоическим взглядом. Я остановилась на третьем.
Плохой выбор.
– Ну что ж, – сказала Рингер. – Ты не сорванец в юбке и не девочка-девочка. Ты между ними, в серой зоне. Тот, кто в серой зоне, всегда ненавидит тех, кем не является, и ты объектом своих претензий выбрала симпатичных девочек. Ты влюблялась, но у тебя никогда не было парня. Ты притворялась, будто ненавидишь мальчиков, которые тебе нравились, и наоборот. Когда с тобой рядом оказывался кто-то
– Конечно. Продолжай, – прозвучал мой слабенький голосок.
– До появления Эвана Уокера ты никогда не держала парня за руку, если не считать мальчишек на школьных экскурсиях. Эван относился к тебе по-доброму, ничего от тебя не требовал и в качестве бонуса был даже слишком красив. Он стал для тебя пустым холстом, на котором ты могла нарисовать картину идеальных отношений с идеальным парнем. Он разогнал твои страхи, потому что никогда не делал тебе больно. Он дал тебе все то, что в твоих фантазиях получают красивые девочки, то, чего у тебя никогда не было. Так что быть с ним – или идея быть с ним – для тебя, скорее всего, разновидность реванша.
Я кусала нижнюю губу. У меня щипало глаза. Я так сильно сжимала кулаки, что ногти впивались в ладони. Почему, ну почему я не выбрала второй вариант?
– Теперь ты хочешь, чтобы я остановилась, – сказала она, и это был не вопрос.
Я вздернула подбородок. «Моим позывным будет Дефианс!»
– Какой мой любимый цвет?
– Зеленый.
– Неправильно. Желтый, – соврала я.
Она только пожала плечами. Она знала, что я соврала. Рингер – ходячая «Страна чудес».
– Серьезно, скажи, почему ты Рингер?
Вот оно. Заставить ее защищаться. Правда, она на самом деле никогда не оборонялась. Скорее, я перейду в оборону.
– Я человек, – ответила она.
– Ага.
Я посмотрела сквозь щель между шторами на стоянку двумя этажами ниже. Зачем я это делала? Неужели действительно думала, что увижу, как он стоит там, смотрит наверх и улыбается мне.
«Видишь? Я же обещал, что найду тебя».
– Кто-то мне уже такое говорил. И я, как дура, ему поверила.
– Ну, учитывая обстоятельства, не такая уж ты и дура.
О, теперь она решила стать добренькой? Делает мне поблажку? Я не знала, что хуже: ледяная дева Рингер или Рингер – сердобольная королева.
– Не прикидывайся, – отрезала я. – Я знаю, что ты мне не веришь.
– Я верю тебе. А в его историю – нет. Бредятина какая-то.
И после этого она удалилась. Взяла и вышла. Прямо посреди разговора. Ну кто в этом мире так поступает, кроме парней?
«Виртуальная реальность не нуждается в физически существующей планете».
Кем был Эван Уокер? Я смотрела в окно, потом на младшего брата и снова на улицу. Кто же ты, Эван Уокер?
Глупо было верить ему, но я была ранена, совершенно одинока (то есть настолько, что думала, будто я – последний человек во всей долбаной Вселенной). А главное – у меня мозг выносило, оттого что я убила ни в чем не повинного парня. Между тем Эван Уокер не только не уничтожил меня, хотя легко мог это сделать, а, напротив, спас от смерти. И поэтому, когда прозвонили звоночки, я не обратила на них внимания. К тому же он был невероятно красив (это довольно большой плюс) и просто одержим желанием показать мне, что я для него значу больше, чем он сам. Он купал меня, кормил, учил искусству убивать. А однажды сказал, что я важнее всего в его жизни и он готов умереть за меня. И доказал это.