Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
Все, кроме дамочки, обернулись. В том числе и Ладышев. По его лицу скользнула тень.
– ...начинается регистрация на рейс №... Минск - Прага...
– между тем сообщил диктор.
Глянув на часы, Ладышев загасил сигарету, закрыл телефон, подхватил за ручку чемодан и сделал шаг к дверям.
– Простите! Извините! Опаздываю... Кира, подожди! Извините!
– Со стороны кратковременной парковки на пандусе от видавшего виды авто советской эпохи с двумя чемоданами бежал, вернее пытался
– Кира!
– снова прокричал он, пытаясь высмотреть кого-то впереди.
– Привет! Помочь?
– предложил ему оказавшийся рядом Ладышев и, не дожидаясь ответа, подхватил один из чемоданов.
– Вадим Сергеевич! Здрасте! Вы тоже летите? Спасибо!.. Машина по дороге сломалась, едва не опоздали. Кира злится...
– донеслось до поспешившего за ними Потюни.
«Не судьба...
– попав внутрь здания, проводил он взглядом мужчин, торопящихся к стойке регистрации, и снова вышел на воздух.
– Ну где же Катя?» - уже занервничал Веня, рассматривая машины у бордюра.
Старый советский, с позволения сказать, автомобиль стоял с открытым капотом, изнутри валил пар, рядом суетились растерянные мужчина и женщина и на всех парусах к ним спешили представители органов правопорядка.
– ...продолжается регистрация на рейс №... Минск-Ганновер, - проинформировал динамик.
«Наконец-то!» - издалека заметил Веня знакомый БМВ и поспешил навстречу...
Вадим дотащил чемодан до стойки, кивнул изменившейся в лице Кире, пожал руку Артему и удалился на спецконтроль. Общаться не хотелось, да и им, едва не опоздавшим на регистрацию, не до разговоров.
Ладышев прибыл в аэропорт задолго до отлета, чтобы оставить машину на охраняемой стоянке. Заехал почти сразу, но пришлось немного покружить в поисках свободного места. Подходить к стойке регистрации нужды не было, так как он зарегистрировался на рейс заблаговременно по Интернету, багаж тоже отсутствовал
– необходимые в поездке мелочи уместились в чемодан ручной клади. Летит он всего на день, от силы на два.
В Чехию Вадим летел на встречу с Автуховичем. Расчет Поляченко, что, возможно, получится его отыскать через дочь, оказался верным: ровно через неделю она указала на своей странице новое место жительства - Брно, что подтвердила фотографиями. И тогда Клюев ради друга сделал то, чего категорически не воспринимал,
– зарегистрировался в социальной сети.
Списавшись с девушкой, он попросил электронный адрес отца и отправил ему для начала короткое послание: как он там, на новом месте? Автухович ответил так же сдержанно: работает, все нормально. Чтобы расположить бывшего одноклассника к откровенности, Саня послал ему еще одно пространное письмо-воспоминание с приятными подробностями школьной жизни и юности. И лишь в конце изложил суть дела: он ищет сына друга, которого Автухович
Ответ Леонида Борисовича не заставил себя ждать и был сухим, коротким, довольно резким по тону: ему, конечно, приятны школьные воспоминания, но, исходя из соображений медицинской этики, он не имеет права разглашать сведения о своих пациентах и при всем уважении к Клюеву просит его больше не обращаться с подобными вопросами.
Саня, показав ответ Вадиму, только развел руками: все, что смог! Он же предупреждал: Автухович - человек замкнутый и такую просьбу вряд ли исполнит. И тогда Вадим сам написал Ав- туховичу, начав с того, что с уважением относится к его позиции как врача и с понятиями медицинской чести и этики знаком с детства, так как его отец - профессор Ладышев. Далее изложил свою историю и попросил принять во внимание его отцовские чувства: каково это - случайно узнать, что много лет назад у тебя родился сын, и понятия не иметь, что с ним? И он не остановится, пока его не найдет. Не имеет права!
На сей раз Леонид Борисович молчал неделю - то ли был занят, то ли проверял информацию и взвешивал все «за» и «против». А затем прислал обстоятельный ответ. Да, он хорошо помнит мальчика: слишком тяжелые врожденные патологии, запущенные. Далее следовали медицинские подробности и диагноза, и операции, которую он провел, но на самом деле ее требовалось сделать гораздо раньше: сказалось отсутствие родных, ежедневного внимания, ухода и т.д. А мальчишка-то был замечательный, одаренный, с феноменальной памятью. В три с половиной года не только бегло читал и считал, но и на лету запоминал новые слова и термины, в том числе медицинские, чем покорил весь персонал отделения.
Чтобы не ошибиться в своих дальнейших действиях и по возможности поставить ребенка на ноги, Автухович решил проконсультироваться у профессора Кольтене во Франкфурте, где несколько лет назад проходил стажировку. Он отправил письмо по Интернету с подробнейшим диагнозом и снимками и изложил свой план лечения.
Действовал без всякой надежды, прекрасно понимая, что в нашей системе это практически нереально - поэтапные операции по мере роста для ребенка-инвалида, да еще отказника. Поставить бы его хоть на костыли, чтобы мог себя обслуживать.
И тут случилось чудо. Профессор заинтересовался этим случаем и специально прилетел в Минск. Познакомился с маленьким пациентом и решил вывезти его в Германию. И не только с целью вылечить.
«Маленький гений!
– не скрывал он восхищения после нескольких часов общения, за которые мальчик научился считать до десяти на немецком, запомнил несколько фраз и пару десятков слов.
– Это невероятно! Я хочу его усыновить!»
Но у нас вопросы усыновления детей иностранцами стоят на особом контроле - свои правила, запреты, ограничения, сроки рассмотрения. И по двум основным требованиям профессор никак не подходил на роль усыновителя: во-первых, был вдовцом, во-вторых, не позволял возраст.