Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
Кате становилось страшно до жути. Бешено стучало сердце, холодела спина, текли слезы. Казалось: вот он, конец...
Но вдруг как спасительное чудо небо прорезал яркий солнечный луч: ребенок! Она должна его уберечь! Должна изо всех сил вцепиться в эту светлую ниточку посланную ей в помощь! И думать только о нем и ни о чем другом! Пусть даже в какой-то момент между его родителями разверзлась бездонная пропасть.
Вот только... Когда он подрастет, ведь обязательно спросит: а кто мой папа? Кем были бабушка и дедушка? Конечно, до поры до
Сколько подобных историй Катя слышала, сколько встречалось их в читательской почте! Достаточно, чтобы понять: ребенок обязательно начнет самостоятельные поиски. И чем это для него обернется, одному Боту ведомо. Случалось: такие дети на самом деле обретали отца, мать, родных. Вот только любящих ли? Открывшаяся правда зачастую оказывалась горькой на вкус. Притом для всех, к ней причастных.
Однако, если даже все сложится благополучно для ее малыша, все равно остается один неоспоримый аргумент в пользу Ладышевых: ее ребенок - частица не только Кати, но и Вадима. И даже пытаться скрыть, кто его отец и бабушка с дедушкой, будет большой ошибкой. Сказать, что они просто хорошие люди, - значит ничего не сказать. Такими родными надо гордиться с детства! И самооценку повышает, и вызывает желание соответствовать.
Кроме того, нельзя исключить и того, что со временем отыщутся «доброжелатели» и преподнесут подросшему чаду свою версию событий: мама, пусть косвенно, оказалась причастной к смерти дедушки, спустя годы, с каким-то нехорошим, ей одной известным умыслом сблизилась с папой, а потом скрыла факт беременности. Ну и как ей тогда будет объяснить ребенку, что на самом деле он появился на свет от самой настоящей любви?! Поверит ли он? Простит ли ей, что скрыла правду? Поймет ли, ради чего, почему?
Ох, подсказал бы кто, как поступить, дал бы возможность хоть одним глазком заглянуть в будущее!
«Все-таки придется сообщить Вадиму о беременности, - сделала Катя очередной мучительный, далеко не последний вывод.
– Но на данный момент не это главное. По легенде, я сегодня должна вернуться из командировки, и отец, конечно, ждет, что навещу его в больнице. Нервничать ни мне, ни ему нельзя, поэтому телефон с сегодняшнего дня придется держать включенным. Правда, для начала его надо как-то забрать из квартиры на Чкалова А заодно прихватить запасной комплект верхней одежды... Хорошо бы По-тюня вернулся из Польши, больше не к кому обратиться за помощью. То-то удивится, что я в больнице, а не в Германии».
Катя усмехнулась и открыла глаза. За невеселыми раздумьями очередь заметно продвинулась. Впереди оставались лишь женщина примерно Катиного возраста и молоденькая девушка, почти девочка, старательно прятавшая лицо в поднятом воротнике халата.
– Следующая!
– послышалось из-за приоткрытой двери в процедурную.
Юное создание тут же юркнуло внутрь. Женщина за ней сделала шаг вперед, заплаканными глазами глянула на Катю и быстро отвернулась. Катя сразу все поняла: проблемы с беременностью, тоже лежит на сохранении.
Будущие матери здесь легко угадывались -
Увы, у женщины, с которой она встретилась взглядом, легко угадывались другие слезы - от горя. И на таких пациенток она здесь насмотрелась предостаточно.
«Но у нас, мой маленький, все хорошо, - Катя опасливо прижала ладонь к животу.
– Даже не будем думать о плохом».
– Следующая!
– раздалось за дверью...
Ладышев отъехал от дома и сразу уткнулся в пробку. Прошедшие накануне снегопады и грянувшие вслед морозы существенно осложнили передвижение по городу: половина дорог все еще оставалась заваленной снегом, на тех же, которые дорожники успели расчистить, то тут, то там образовывались заторы из-за глохнувших на ходу машин. Чаще дизельных.
Посочувствовав их хозяевам, Вадим не сдержался и по примеру других торопливых водителей заскочил на бордюр, развернулся на пешеходной дорожке и поехал в обратном направлении. Путь до работы чуть длиннее, зато дорога лучше почищена.
Однако в районе ближайшего перекрестка очередь из машин оказалась не меньше: не работал светофор. Чертыхнувшись, Ладышев снова заехал на бордюр, прорезая колесами сугробы, обогнул застрявший на перекрестке трамвай, дождался окошка в потоке машин и, преодолев очередное засыпанное снегом ограждение, очутился на проезжей части.
успел вырасти приличный сугроб. Значит, не появлялась,..
«Спасибо снегу. Летом, не рискуя подвеской, здесь не спустишься даже на джипе, - оценил он высоту бордюра и проделанные маневры.
– Надо позвонить Зине, предупредить, что опаздываю. Уснул только под утро, соответственно - проспал... Голова гудит... Пожалуй, до встречи с архитектором успею побывать на Чкалова», - глянул он на часы на приборной панели.
Этот маршрут - кольцо вокруг дома Кати с небольшой остановкой - в последние дни стал для Ладышева обязательным, куда бы ни ехал: из офиса или в офис, утром или вечером. Здесь он устраивал себе короткий перекур, во время которого вглядывался в ее окна и пытался обнаружить там хоть какие-то изменения. Но ничего не менялось: занавески на прежнем месте, свет не включен. И никаких следов возле стоявшей во дворе машины, на которой уже успел вырасти приличный сугроб. Значит, не появлялась,..
Ладышев искал Катю с вечера того дня, когда вышла статья об отце. Поджидал ее на Чкалова, у родительского дома в Ждановичах, у здания редакции, на парковке возле кардиоцентра, а еще названивал по всем известным ему телефонам. Но она как в воду канула, никто о ней ничего не знал и не слышал. Единственным, кто мог пролить хоть какой-то свет на эту непонятную историю, был ее отец, Александр Ильич Евсеев. Но он в таком состоянии, что желательно его не беспокоить. Тревожить Арину Ивановну Вадим тоже не решался.