Бесконечность
Шрифт:
Надеемся на кадры,
что смогут защитить…
Двухэтажные хрущёвки
Дома, как стога из рассыпчатой глины,
накрытые шифером, сталью и сном,
старинной, графитной, рифлёной резиной,
помятым, корытным и вымокшим дном,
ветвями и ржавчиной листьев гниющих,
просохшими
кусками суков отпадавших, длиннющих,
взлетевшими тканями дядь или дев,
покрышками, толями, сажей и пылью,
ворсинками проволок, шерсти, волос,
пушинками, перьями с килей и крыльев,
упавшими нотами грома и гроз,
помётом, лучами, дождями, снегами,
роями зелёных и алчущих мух,
валежником, кедами и сапогами
я тридцать пять лет лицезрю тут вокруг…
Распределение на работу во времена СССР
Окружная даль широка и длинна;
смиряет последних убогих и нищих.
По жизни на сердце одна лишь вина,
что я не сбежала от старородивших.
Они – поселенцы у "важных" границ,
где нет городов, доброты, урожаев,
просвета во тьме, мужиков и больниц…
"Зачем они в ад меня этот рожали?"
Родительский быт износил много жил.
Сиделкой их хвори блюла до упаду.
Дрянное житье довело до могил,
что тихо молчат тут без стел и оградок.
Вот так, просидев и помочь не сумев,
увязла я в скорби, годах и безвольи.
Из глины и палок отстроив дом-хлев,
осталась в плену у ветров среди поля.
Вокруг нет дорог, очень мало лесов,
а цены на уголь – почти как алмазы.
Осталось три пары беднейших дворов,
которые гаснут, стареют по часу.
Промёрзшие стены топлю кизяком,
внимаю радийным прогнозам погоды.
Седины покрыты узорным платком,
который шит ради тепла, а не моды.
В далёкую глушь не добрался жених.
Поэтому я и одна, без ребёнка.
Лишь две фотографии мёртвых родных.
Спасает
Entourage
Какой благодатный покой!
Тепло одеяльных нарядов.
Рассвет золотисто-цветной.
Сопящая мордочка рядом.
Лицо, как икона в тиши.
В него лишь с недавнего верю.
За тюлем, стеклом этажи.
Над нами цветочность материй.
Высокие пики квартир.
Рядами леса вавилонов.
А в нашем мирке милый мир.
Мы – рыбки в прозрачном затоне.
Забавный домашний пейзаж.
Пока бескофейность посуды.
Любовно-простой антураж.
Осенне-весеннее чудо…
Наталии Воронцовой
Армейский повар
Мои достиженья – готовка на кухне,
где чистка, порезка, поджарка и пар.
Я – кухарь для новой солдатской коммуны.
Я – повар армейский, простой кулинар.
Я стряпаю кушанья целыми днями,
ваяю домашние блюда бойцам,
имею я дружбу со всеми парнями,
с душой кашеварю погонным отцам.
Я – мирный боец и почти безоружный.
Коль надо, топор превращу в томагавк.
Мне пара приёмов, ударов не чужды.
В атаку сумею погнаться стремглав.
Порой я рыбак и охотник с исканьем.
Балую солдат чрез уменье и пот.
Всегда гарантирую свежесть питанья
и полную сытость повстанческих рот…
Осень патриарха
Безжалостный выродок множит приказы
о новых атаках, убийствах, стрельбе,
о пытках, резне и пусканиях газов,
о казнях и более шквальной пальбе.
Ему не хватает владений, быть может?
Ему недостаточно глупых рабов?
Ему к барабанам ещё надо кожи?
Ему мало мёртвых, разбитых домов?
<