Бесконечность
Шрифт:
вкушенья бутона, взиранья меж схем.
Вкуснейшие трещины, как от шпагатов.
Ворота, калитки и двери в Эдем.
Блаженная мякоть прекрасного свойства
привносит старание, страсть и любовь,
смущение, смелость, покой, беспокойство,
усердье, цикличность, желанье трудов.
Я буду фанатиком, верным до
адептом, вкушающим мокренький край,
слепым обожателем мест живописных,
который при жизни отведал сей рай!
Зоопарк и красный дрессировщик. 1991 г.
Пора распускать этот странный альянс,
основанный только на недрах и страхе.
Большой ком растёт каждый метр и час -
тем самым уже приближается к краху.
Давно надо цепи все снять, не тая,
без казней, плетей и иной укоризны.
Пусть вольно живут населенья, края,
имеют все шансы и векторы жизни.
Не нужно неволить, кормить тех ребят,
тянуть весь улов растянувшейся сетью.
Так, лисы и волки, хотя и едят,
но смотрят на лес, где их логово, семьи.
Животные рвутся из клеток, грызут,
подкопы творят и кричат оголтело,
совсем не жалеют клыки или грудь,
и лапы, и морды, и клювы, и тело.
Вольеры с породами шатко стучат.
Невольники требуют воли и счастья
средь шума и скорости новеньких дат,
пока ещё просят так робко, безвластно.
Устали охранники, все повара
и зрители с западной, яркой трибуны.
Пора же! Пора же! Пора же! Пора!
Настал век свободы, законов, фортуны!
Все дамбы, плотины не вечны в годах.
Поток и дожди насыщают сверхсыто.
Терпения рвутся у птиц и зверей.
Пускай все расходятся! Двери открыты…
Мышечный, духовный и умственный рост
Мечтаю разрушить овал скорлупы,
стесняющей душу и сочные крылья.
Желаю разбить эту корку рабы,
какая под шинно-земельною пылью.
Стараюсь познать назначенье и роль.
Скафандр
Стремлюсь через леность, привычку и боль.
В стеснении душно, темно и так влажно.
Хочу расколоть этот дом меловой,
стуча мелким клювом о крепкие стены.
Алкаю откинуть сей панцирь тугой.
Родные оковы привычны, сильнее.
Мне здесь безопасно, уютно, тепло,
поэтому страшно так выйти наружу.
Но мышечный рост, как и вера в добро,
ведут из обители мысли и душу.
С рожденья в тюрьме. Не моя в том вина.
Пока что не знаю, какая я птица.
Но знаю, что срочно мне воля нужна!
Быть может, я курица или орлица…
Russian winter
Вот все мы ступили на скользкие тропы,
в перины, кашицу и жижи снегов,
на рытвины грязи, песка средь сугробов,
на ямы, коржи наслоившихся льдов,
под навесь клыкастых, текущих сосулек,
что часто кусают идущих внизу,
на лужи, распутицы тающих суток,
на сажу и мусор в морозном часу,
на соль и экземы, мазки золотые,
под белые волны ярма, хомута,
на ленты колей, на графиты сырые…
Ведь в лучшей России настала зима.
Но всё нипочём: тротуаров неровность,
падения, срач, переломы ноги…
На то несмотря, будем славить духовность
и жаждать апреля, и мыть сапоги…
Пьяные дворы на ул. Семилукская
В округе завядшие бабки и старцы,
влачащие плесневый смрад и житьё,
лежащие в мухах кровавые пальцы,
убожество мыслей и быта, бельё,
лентяи, лоточники, пьянь и барыги,
пройдохи, шалавы и язвы родов,
их детки (воры, каторжане, расстриги),
больные, безногие, плеши голов,
лесбийские страсти, попойки и драки,
одно мужеложство, а там уж как знать,