Бесконечный тупик
Шрифт:
А нужно так было. Вот Сергей Яковлевич стал встречаться с Цветаевой. Возвращается из гостей вечером, и вдруг на углу – что это? – четверо в жёлтых косоворотках стоят: «Ты Эфрон?» – "Я". – «Ну получай, раз Эфрон». «Били долго, молча, рубахи взмокли от пота». Остановились, тяжело дыша, передохнули. И снова – ногами, ногами. – «Ребята, за что?!» – «А за то, что Эфрон».
Конечно, грубо, очень грубо. Но ведь любовь, брак это тоже, в конце концов, довольно грубая вещь. Простыни окровавленные, потом их стирать надо. Тут борщ, а потом носки, пелёнки и т. д. Не до экзотики. У русских и так от собственной арийско-монгольской ментальности башка трещит, и тут только семитов
Конечно, Цветаева бы сначала поплакала, возмутилась, как Наташа Ростова, у которой её «Анатоля» отняли. А потом бы успокоилась и было бы всё хорошо.
– А чего, Марин, я тебе добра хочу.
364
Примечание к №349
И в том, и в другом (в Саровском и в Пушкине)глубокое юродство.
К Серафиму в Саров приехала будущая Дивеевская старица Елена Васильевна Мантурова и попросила постричь её в монахини. Серафим стал уговаривать молодую девушку выйти замуж (три года уговаривал). При этом он так, например, расписывал «прелести» семейной жизни:
" – И даже вот что ещё скажу тебе, радость моя. Когда ты будешь в тягостях, так не будь слишком на всё скора. Ты слишком скора, радость моя, а это не годится. Будь тогда ты потише. Вот, как ходить-то будешь, не шагай так-то, большими шагами, а всё потихоньку, да потихоньку. Если так-то пойдёшь, благополучно и снесёшь.
И пошёл перед нею, показывая, как надо ходить беременной.
– Во, радость моя!.. Также и поднимать, если что тебе случится, не надо так вдруг скоро и сразу, а вот так, сперва понемногу нагибаться, а потом точно так же всё понемногу и разгибаться.
И опять показал на примере."
Вот таким образом кривлялся, глумился над женским естеством. (371) Да даже если бы он сказал пьянице какому-нибудь:
– А ты иди водочки-то выпей. Она скусная. Выпей её, родимую, и лапушки оближи: «Ай-ай, сладко». Ноженьки-то твои тогда вот так, смотри, подогнутся, а рученьки милые трястись будут, трястись. И головушка набок завалится, закружится. То-то славно. Пей больше, ласковый, и всегда такой будешь. И ходи, смотри, осторожно тогда. Вот так, по стеночке, по стеночке, опираясь. Тело у тебя лёгкое, слабое станет, в канаву грязную и ребёночек маленький спихнуть сможет. Так что ходи, милый, тихо, ходи, милый, скромно.
Всё равно сглаз, страшно слушать. А тут над беременностью так насмехаться.
Но Серафим Саровский действительно русский святой. Это святая русская ненависть к миру, издевательство над миром, обречение себя Богу.
Более того. Серафим любил мир. Так как его ненависть к нему была абсолютна и превращалась в абсолютную доброту, любование.
365
Примечание к №351
русского надо немножко побить, обломать
Достоевский сказал Соловьеву:
«Хороший ты человек, Владимир Сергеевич. Только, чтобы уж совсем прекрасный и чистый христианин получился, надо бы тебя годика на три в каторжные работы».
366
Примечание к №349
Пушкина без юродства не понять.
На Западе существовал культ гениев и шутов, как людей, максимально выделяющихся из коллективного начала. Между шутом и гением существовала известная параллель. Не случаен, например, интерес Шекспира к теме шутовства. Но в целом связь была от противного, как связь между карнавальной и клерикальной частями культуры.
В
И сказанное особенно относится именно к Пушкину, первому русскому гению. Не на один же ХVIII век он опирался.
367
Примечание к №360
По его (Ленина) произведениям нельзя составить цельную логическую картину.
Владимир Ильич свое кредо изложил ясно, сказав на пленуме ВЦСПС В 1919 году:
«Если бы я был адвокатом или стряпчим или парламентарием, я был бы обязан доказывать. Я ни то, ни другое, ни третье, и этого делать не стану, и это мне ни к чему».
368
Примечание к №359
Для западной культуры «вещь» … – мощь мира … Для русского вещь – ошибка
Отсюда и совершенно разное отношение к «цели». Розанов воскликнул:
«Да кой чёрт Д.С.Милль ВЫДУМЫВАЛ, СОЧИНЯЛ, какая „цель у человека“, когда „я – ЕСМЬ“ „растущий!“ и мне надо знать: „куда, во ЧТО“ (дерево) я расту, „выращиваюсь“, а не „что мне ПОСТАВИТЬ“ („искусственная вещь“, „табуретка“) перед собою!»
Непонимание того, что такое «цель», таящееся в особом восприятии пространства, приводит русских к удивительным ошибкам. Иногда, пытаясь поставить перед собой цель, русский видит её в табуретке. Или, например, в шинели. Русский не видит вещи, не ЧУВСТВУЕТ её, но тщательно это скрывает. Категория меры (веса) ему недоступна. И русские создают странные вещи. Ажурную трость из чистого чугуна или фанерный танк.
369
Примечание к №363
Он и на мокрое дело в эмиграции пошёл, наверно, чтобы себе лекарство достать.
Каждый день по радиоголосам слышим: – Да, например, Бабель «ходил к Ежовым». Ну да, дружил.
Но ЗАЧЕМ? Ему было это интересно как писателю! Он, может быть, материал для книги собирал! И вообще, дружил-то, собственно говоря, с Евгенией Соломоновной (положим), а с её супругом у него, может быть, только шапочное знакомство было. Николай Иванович же всё время был занят, домой приходил поздно. Дела всё, «дела». Так, придёт домой, руки вымоет: «Здравствуй, Женечка! здравствуйте, Исаак Эммануилович!» – и к себе в кабинет, «заниматься».
370
Примечание к №347
Чехову было в высшей степени свойственно юродство.
Что с наибольшей ясностью нашло своё воплощение в знаменитой «Палате №6».
Главный герой её, Рагин, как и Дымов, как и сам Чехов, – врач. Интересен уже первый излом биографии Рагина:
«В ранней молодости он был очень набожен и готовил себя к духовной карьере … намеревался поступить в духовную академию, но … его отец, доктор медицины и хирург, едко посмеялся над ним и заявил категорически, что не будет считать его своим сыном, если он пойдёт в попы».