Бесков
Шрифт:
Стоит, однако, признать: ученики, ставшие крупными спортсменами, отзывались о Бескове очень по-разному. О диаметральности позиций Игоря Добровольского и Андрея Чернышова уже упоминалось. Защитник «Спартака» Борис Поздняков солидарен скорее с последним: «Ему кто мог возражать? Хидиятуллин. Сорокин — в силу характера... Наверное, Ярцев в своё время. Остальные сидели и слушали. Дасаева и Черенкова он не трогал — это люди действительно великие, вопросов нет. Остальным мозги вправлял по полной программе. Часто ни за что, и уж тогда приходилось себя сдерживать. Он считал, что так надо — в “воспитательных целях”... Он привык: кому бы ни “пихал”, тот смолчит!.. Вова Сочнов
Безусловно, человеку обидно, когда его резко критикуют. Или, выражаясь на игроцком жаргоне, ему «пихают». Нетрудно предположить, что тренер мог сорваться и выйти за рамки политкорректности. Так что понять игроков можно. Однако неплохо бы уточнить, с чего Бесков так заводился. В том же интервью Ю. Голышаку на вопрос: «По молодости за режимом не слишком следили?» — Поздняков откровенно ответил: «Правильнее — не очень строго соблюдал, стараясь не попадаться. Конечно, нарушал — молодость, соблазны... Но кого-то после по три дня ищут, а я ни одной тренировки в жизни не пропустил... Считаю, не можешь — не нарушай. Кого-то неделю в порядок приводить надо, а кто-то наутро свежий...»
Беда футболистов в том, что тренеры их старше и опытнее. И утреннюю «свежесть», как и готовность к занятиям, видят сразу и без всяких приборов. Бесков, правда, для верности налегал на измерение давления, которое, например, у Юрия Гаврилова при любых обстоятельствах оставалось в норме.
А. В. Бубнов в книге «Семь лет строгого режима» (первая, пожалуй, работа, где содержится серьёзная попытка познакомить читателя с лабораторией Бескова) приводит немало примеров отношения спартаковцев той поры к этому самому режиму [64] . И даже если Александр Викторович сгущает краски, что-то путает ввиду прошедших тридцати лет, чересчур много и подробно выставляет себя «во всём белом», — всё равно ни о какой грубости, въедливости, тем более самодурстве Бескова говорить нельзя. Наоборот, именно Бесков предстаёт как бьющийся об лёд, страдающий за дело руководитель.
64
Надо отдать должное: единственное, в чем российские футболисты превосходят советских, так это в куда большей заботе о своём здоровье. Официальный статус профессионала обязывает. Плюс контракт, который можно потерять вместе с большими деньгами. Ещё бы мастерство подтянуть к союзному уровню — цены бы не было нашим ребятам.
Действительно: где ещё человека на общем собрании коллектива попросят поклясться в том, что он больше не будет выпивать? И наставник шёл на эти акции, напоминавшие товарищеский суд в фильме Г. Н. Данелия «Афоня». А что оставалось? Как же не быть в таких случаях подозрительным и невероятно придирчивым?
Есть, впрочем, и иные впечатления о работе главного тренера. Послушаем такого же спартаковца 80-х Эдгара Гесса: «Бесков был жёстким только на людях, а один на один — добрее отца. Показная жёсткость — маска. А так, мы с Серёжей Шавло часто заходили: “Вот здесь что-то не вяжется...” Садились и обсуждали. Бывало — и переубеждали. Ещё Бесков мог остановить тренировку в любой момент. Мне казалось, здорово получается, а он предлагает что-то в десять раз лучше. Словно озарение». А замечательный наш форвард Сергей Андреев свидетельствовал: «Двух людей боготворю — Бескова и Лобановского. Константина Ивановича люблю. Лобановского — люблю и боюсь». Это к тому, что кто-то называл москвича «барином», а киевлянина «папой».
И Юрий Гаврилов 12 мая на похоронах сквозь слёзы объяснил репортёру, кем для него был Бесков: «Отец родной».
Ещё уместно вспомнить, как Константин Иванович возился с Георгием Ярцевым, когда у того что-то заклинило в бомбардирском процессе, как не отходил от возрастного ученика, приговаривая, что всё у него получится. И как застоявшегося форварда тот же Гаврилов
Словом, не стоило никому обижаться на Бескова. Душевный, выходит, человек. И только злопыхатели о нём дурно вспоминают...
На этой ноте можно было и закончить повествование. Однако мы не станем торопиться. Так как хотелось бы максимально приблизиться к правде.
Начнём с того, что руководители вообще не в состоянии угодить всем подчинённым. Тем более когда люди молодые и одновременно зрелые. А футбольный тренер должен быть невыносимым для игроков хотя бы по одной причине.
Предсезонная подготовка является абсолютной каторгой для подавляющего большинства профессиональных футболистов. Того, кто её проводит, игроки в этот момент ненавидят. Хотя и сознают, что существенные нагрузки накануне чемпионата обязательны. И молодые российские тренеры, на волне популизма решавшие обойтись щадящим режимом, терпели безоговорочное фиаско.
Что говорить, если Б. А. Аркадьев, которого Бесков считал своим учителем [65] , в конце 40-х с вершины холма, откуда всё видно, смотрел, как его «лейтенанты» из ЦДКА бегали по кругу в тяжелейших условиях (ямы, бугорки, непогода), приседая и подпрыгивая, с разворотами на 90 и 180 градусов и другими замечательными находками. Неизменно возглавлявший группу В. А. Николаев — уникальный спортсмен, любивший в футболе всё, в том числе любые легкоатлетические изыски, и вынужденный за то выслушивать от остальных, что они о нём думают, — чуть не плакал и просил Аркадьева освободить его от лидерской доли. Однако Борис Андреевич, интеллигент и интеллектуал, каждый раз сообщал, что именно Николаеву он особенно доверяет.
65
В 1979 году на Всесоюзном совещании футболистов и тренеров Бесков сказал в присутствии Аркадьева, что с учителем ему откровенно повезло. И добавил вдруг: «Слишком много развелось у нас тренеров, которые ищут в футболе лёгкой жизни, а то и прямых невежд, стяжателей». Журналист И. Бару констатировал: «Зло, но верно».
А если вспомнить нагрузки В. В. Лобановского? Так что футболистам любить тренера, как правильно заметил как-то О. И. Романцев, совершенно незачем. Посему полного единения с игроками у Бескова по определению быть не могло.
Здесь недурно обратиться к упрёкам в излишней подозрительности, которая, по мнению отдельных сегодняшних ветеранов, с годами всё сильнее овладевала Константином Ивановичем. Но что же ожидать от игроков, способных договориться о результате за спиной у наставника? Бесспорно, тренер чаще всего не прав со своей неуёмной мнительностью. Так ведь, как говорил Юрий Деточкин в фильме Э. А. Рязанова «Берегись автомобиля»: «Воруют, много воруют...» В смысле: расписывают очки, вступая в нетерпимые в данном случае товарно-денежные отношения.
Подобное происходит во многих командах. Конечно, своим доверяешь больше, и всё равно: а вдруг?
И тут мы должны вернуться к главной составляющей бесковского характера. Как это ни неожиданно прозвучит, он, в сущности, всегда оставался романтиком. И, будучи романтиком, страдал от разрыва мечты и действительности. Что за мечта?
Обратимся к его статье в еженедельнике «Футбол» за 1967 год «Звёзды не падают с неба». Тема — подготовка резерва. И вот как рассуждает 46-летний человек, успевший поработать с различными клубами и завоевавший со сборной европейское серебро:
«Какая же школа нужна? Давайте помечтаем.
Во-первых, школ должно быть много — при всех командах класса “А” и “Б”.
Во-вторых, идеальные условия. Зимой — закрытый большой зал. Тренируется отдельно каждая команда. Руководит занятиями главный тренер. Ещё четыре тренера работают с вратарями, защитниками, полузащитниками и нападающими.
В штате школы — несколько специалистов по другим видам. К команде каждого возраста прикреплён врач. Всем ребятам по хорошему мячу. Подсобное оборудование должно быть лучше, чем то, каким сейчас располагают мастера.