Бескрылые
Шрифт:
Впереди по курсу сгущаются «сумерки», и ваши тени, пока еще еле заметные, начинают вытягиваться в сторону «бытия». «Выбор» — это понятие вертится внутри, жалит, печет, не дает покоя, дергает, как больной зуб, — ого, в памяти всплыло что-то из принадлежностей «того берега», выбор, выбор, что за выбор.
Вы все еще в тонком мире, где скрыть мысли невозможно, они громко «звучат» на весь план, и Перевозчик успокаивающим тоном поясняет:
— Между собой и своим Эго Абсолют поместил мир физический, точно так же между Высшим Я и Гордыней каждой души есть, в качестве медиатора, Выбор.
— Ну а цель, — вскакиваешь ты со скамеечки и челнок резко кренится на правый борт. — Какова цель Выбора?
Перевозчик
— Познание. Вспомни, как было изначально. Яблоко Познания становится таковым, по сути, только будучи надкушенным, в целостности оно есть Познание исключительно в качестве определения, дабы всякий Адам, желающий покинуть Рай, не кусал подряд все дары чудесного Сада.
Он смеется, и ты начинаешь улыбаться вместе с ним, воды Реки окончательно темнеют.
— Проходим экватор, — став вдруг серьезным, произносит Перевозчик. — Уже не долго.
— Пока мы не расстались, еще подсказки. — Ты начинаешь нервничать по-настоящему, как чувствует приближение экзамена ученик на подходе к дверям учителя.
Перевозчик лучезарно улыбается:
— Ты все равно позабудешь мои слова, но тем не менее изволь. Представь Высшее Я как часть Всеобъемлющей Истины, непорочное от естества своего, чистый свет. Дабы разложиться в «радугу», то есть познать самое себя, ему надобно пройти процесс преломления через «призму». Роль таковой отведена Гордыне, а именно Эго. Энергетически это инородное свету тело, более плотное, а именно вибрирующее ниже, некий вспомогательный инструмент, препятствие, о которое разбивается, рассеивается нечто единое. Воплощенная душа — это Свет Абсолюта, направленный на призму Эго, условный угол атаки и «чистота» материала призмы есть Выбор, каждое отдельное решение души поступить именно так в данный момент. В частности, человеческая принципиальность, упертость, ортодоксальность в вере, все, что он (человек) величает непоколебимостью, не что иное, как выставление своей Эго-призмы под неизменным углом всякий раз. Самопознание, таким образом, «прекращается», ибо раскрытие спектра (радуги) имеет во времени воплощения константу.
Ты задумчиво смотришь в Небесную Реку, отражение меняет черты, не искажает, не искривляет, не увеличивает или уменьшает, но все, что происходит, совсем не напоминает комнату кривых зеркал в заезжем балагане (что-то точно из надвигающегося «берега»), там, в черных глубинах забортной воды ты — уже не ты, каким был в оставленном месте, но ты сейчас новый, совершенно иной. Перемены происходят не только с тобой, трансформируется челнок, весло Перевозчика, да и сам он, определяемый в виде голоса, уже почти растворился в пространстве.
— Я становлюсь другим, — ты почти кричишь Перевозчику, переставая видеть его в сгущающемся вокруг мраке, который исторгает из своего чрева просто Голос:
— Ты обретаешь Эго, твое Высшее Я вынуждено впустить его, уступить часть своего естества.
— Зачем? — ты открываешь рот, не осознавая при этом, кричишь или шепчешь.
— Мы приближаемся, и по-другому «Там», которое почти «Здесь», не получится. Вот тебе еще подсказка. Эго объясняет — всегда себе, редко другим. Эго оправдывает — всегда себя, редко других. Эго защищает — всегда себя, никогда других. Высшее Я объясняет — всегда себе, никогда другим. Высшее Я прощает — всегда других, редко себя. Высшее Я защищает — всегда других, никогда себя. Эти полюсы заставляют тебя делать Выбор, но в своем выборе ты никогда не бываешь на одной стороне, исключительно в одном лагере. Человеческая душа — это исследователь, разведчик в стане противника, обряженный в чужую форму, под чужим флагом. Иной священник, проповедующий с амвона, не благочестивее палача, занесшего топор над плахой. Решение души держаться правой
— Священник, палач, — ты полностью обескуражен. — Это все персоналии «другого берега»?
— Уже этого, — глухо отвечает Голос, — мы подплываем.
Челнок, в котором, съежившись от страха, притаился вновь прибывающий, начинает сворачиваться в подобие кокона, «утягивая» за собой воды Небесной Реки, а весло, крепкое и несгибаемое до того, обмякнув, приобретает вид намокшей веревки. Все вокруг сжимается в темную, пульсирующую сферу, центром которой становишься ты.
— Что потом, — эхо шепота отражается от стенок непонятной «темницы». — Что потом?
Одиночество, сдавливающее и ужасающее, словно мир, существовавший в сознании мгновение назад, просто исчез, окутывает Универсум, и только Голос, родной, спасительный, поглаживающий и убаюкивающий, льется сверху:
— После завершения воплощения Контракт закрывается и душа может оценить траекторию своего движения (белая нить на черном поле). У Христа это был идеально прямой луч, по отклонению от него душа поймет, насколько, где и в каких случаях ее сознание отклонилось от Христосознания и на какую величину.
«Чем же отличается „непоколебимость“ Луча Христа от непоколебимости, например, стоящего всю жизнь на своем сумасброда, не свернувшего на пути ни перед кем?» — только думается тебе, а Голос тут как тут с ответом:
— Траектория бытия такой души есть замкнутый круг, и чем несговорчивее и упорнее индивид, тем круг меньше в диаметре, и даже может сжаться в точку, что означает, по сути, невыполнение Контракта, если, конечно, душа не ставила подпись уже под «точкой». Таков Контракт Понтия Пилата, стоявшего подле воплощенного Бога, но ослепленного не Сиянием Славы Его, а отраженным светом собственного Эго. Легко осудить, но Понтий не одинок, и кто знает, под чем поставил подпись пишущий эти строки или читающий их.
«Кто эти люди? — суетишься ты. — Может быть, один из них я?»
— Не важно. — Голос заставляет твое сердце, ты не знаешь откуда, но уверен, что оно уже есть, биться ровно. Такие мысли властвуют над тобой, и обретенный «берег» перестает пугать, отталкивать и злить, а Голос не прерывается: — Припадет на колено пред дурнушкой благородный красавец, протянет кольцо венчальное, а в придачу влюбленное сердце, а она возьми и откажись. Знакома подобная картина? Какие резоны двигают ею, сделавшую свой выбор не в пользу очевидности (с точки зрения стороннего свидетеля)? Да те же самые, что привели Адама к отторжению Рая и вкушению Яблока. Обладай душа только Эго, что никогда не ошибается с выбором… в свою пользу, мир рухнул бы, поелику всякая часть его конфликтовала бы со всеми остальными, что привело бы ко Всемирному Взрыву. Но душа, прежде всего, есть вместилище Высшего Я, Эго же — только противовес, а Высшее Я всегда выбирает жертвенность. Тот, коленопреклоненный красавец с бриллиантом, хорош всем, кроме одного, но вне ее Контракта, а Контракт есть Акт Жертвования душой как части ради Абсолюта как целого. Необъяснимое с точки зрения проявленного вполне логично при взгляде из тонкого плана.
— Перевозчик, — шепчешь ты из благодатного, уютного сна. — Что с твоим веслом?
— Оно теперь твое, — отвечает Голос. — Имя ему пуповина.
Ты не удивляешься, хотя и не понимаешь, о чем он, и спрашиваешь дальше:
— Перевозчик, а что с челноком?
— Теперь это женское лоно, что скоро оставишь ты, дабы выполнить подписанное, — ровным тоном сообщает Голос.
«Проглотив» и это, ты вопрошаешь вновь:
— Перевозчик, а что стало с Рекой?
— Она обернулась околоплодными водами, — хохочет Голос. — Ты есть плод.