Бесоборец
Шрифт:
— Прости, что влез в твою комнату и копался в личных вещах.
Девушка подошла ко мне. Крепко обняла:
— Спасибо, что спас нас, — едва слышно прошептала она мне на ухо.
Ее голос был чарующим. Успокаивающим.
— Я могу помочь, — пробормотала девушка. — Откройся.
И я послушался. Ее ладони стали горячими, обжигая кожу даже через чудо-рубаху. И я словно бы прыгнул в глубокий бассейн и растворялся в нем, жадно впитывая Силу. Чувствуя, как меня охватывает странная эйфория. А Сила растекается
По телу прокатилась волна удовольствия. Тело словно покалывало маленькими тонкими иглами. Слабость и ломота прошли. А я был бодр и свеж. И готов к новым подвигам и свершениям.
— Ну… как? — послышался сквозь пелену удовольствия.
С неохотой открыл глаза. Лада стояла рядом. И я заметил, как в ее расширившихся зрачках пляшут светлые отблески моей силы.
Заметив, что я пришел в себя, она густо покраснела и опустила взгляд:
— Ты был на грани, — смущенно пояснила она. — Сильно выгорел. Пришлось тебя перезарядить. А я… не удержалась и приняла немного твоей Силы.
— И как? — спросил я.
— Необычно, — смущенно пробормотала Лада. — Подружки были… правы. Это очень… вкусно.
Девушка сделала шаг назад, охнула и тяжело села на скамью. Ее ноги дрожали и никак не хотели слушаться. Лада прислонилась к стене, невидящим взглядом уставившись в потолок.
Я же выдернул меч из досок и взвалил его на плечо:
— Идти можешь? — уточнил я.
Но девушка улыбнулась и покачала головой. Я вонзил меч в доски. Подошел к скамье. Присел рядом. И девушка положила голову мне на плечо.
Дверь заскрипела. И я покосился на вход. В дверном проеме стояли Марья, Иванушка и Лесничий. Белая раса настоятельницы была перепачкана грязью. А во растрепанных волосах виднелись сосновые иглы, веточки. Лица Марьи наставников были белее снега. Но глаза горели странным багровым огнем.
Из-за спин пришедших в избушку заглядывали Алешина, Муромцева и Микулин. Но Лесничий захлопнул перед ними дверь.
Ладонь невольно потянулась к мечу. Пошатываясь, я встал, выдернул клинок из досок.
— Успокойтесь, мастер Святогоров, — сухо произнесла Моревна. — Мы пришли, чтобы помочь.
— Прежние говорили также, — парировал я. — Но оказались беднярами.
Марья задрала рукав рясы. В ее ладони появился небольшой нож, которым она полоснула по коже. На пол закапало красное:
— Кровь бедняров другого цвета, — пояснила она.
Марья обошла меня и прошла в комнату. Расслабленного вида Ивановой она не заметила. Ну, или сделала вид, что не почувствовала в воздухе остатков от Вихря Силы и свет, который словно просвечивал через грязную курточку формы Лады.
Лесничий и Иванушка шагнули
— Это то, о чем я думаю? — удивленно протянул Иванушка. А затем, все трое обернулись ко мне:
— Если вы про барона, какую-то даму и мужика в плаще, который вылез из черной дыры в полу — то да, вы правы, — просто ответил я. — Кстати, Барон просил передать это вам, мастер Марья.
Я бросил ей монету. Она на лету поймала ее, разжала кулак. И все трое уставились на кругляш. Иванушка почесал в затылке. Переглянулся с Лесничим.
— Это же…
Иванова открыла глаза. Тут же подобралась, с испугом глядя на наставников. Но те не обратили на нее внимания.
— Проводи кадетов в корпус, — деловито распорядилась Марья, обращаясь к Лесничему. И он послушно кивнул:
— Идем, — буркнул он и направился к выходу. Я взял Ладу за руку, и мы последовали за ним.
Друзья ждали нас у порога. И молча направились вместе с нами за Лесничим.
Уже у ворот мы нагнали Сокола, который привел в корпус остальных кадетов. Не хватало только Черновой и Волкова.
Лада попрощалась с нами на втором этаже общежития. Пискнула, что ей нужно бежать и юркнула в крыло для девочек. Мы же прошли к моей комнате. Я отпер дверь, приглашая друзей войти.
Ксения зашла в мое обиталище последней. Она старалась не смотреть на меня. Но я знал: она почуяла Вихрь Силы, что был в доме Лихо. Почуяла мою Силу в Ивановой. И уж тем более чувствовала ее силу во мне. Она старалась остаться мне другом. Но я понимал, что после того, что было у площадки после последней тренировки, это вряд ли получится. Ей будет тяжело. И мне наверно тоже.
Я вошел в комнату и закрыл дверь. Все уже расселись на стульях и смотрели на меня в ожидании рассказа. И я пересказал все с того самого момента, когда мы расстались в преподавательской.
Муромцева и Алешина прижали ладони к губам, когда я рассказывал про Лихо. Микулин же, наоборот, довольно улыбался, словно бы это он принимал участие в битве.
— И что будет дальше? — уточнила Ксения, когда я закончил рассказ.
Я только пожал плечами:
— Завтра утром покину кампус и вернусь домой. А дальше будет видно.
Разговор прервал стук в дверь. Мы обернулись в сторону входа:
— Войдите! — ответил я.
Дверь открылась, и на пороге появилась Марья. Она уже успела привести себя в порядок. Ряса была чистой, а волосы уложены.
— Мне нужно поговорить с вами, князь, — обратилась она ко мне. И в ее голосе не было привычной сухости.
Настоятельница же покосилась на остальных сидевших в комнате и добавила:
— Наедине.
Дважды просить не пришлось. Друзья молча встали и, протиснувшись мимо Марьи, покинули комнату. Настоятельница закрыла за Микулиным дверь и взглянула на меня: