Бесовщина

Волознев Игорь Валентинович

— Значит, ты не хочешь говорить, — сказал он. — Хорошо.

Не переступая меловой черты, он занёс палку над одержимой — так, что крест оказался над её животом. По всему уродливому телу прокатилась дрожь.

Тим коснулся крестом живота, и тот дёрнулся.

— Что, не нравится? Жжёт?

— Урою, падла! — рявкнул бес и зашёлся в отборной ругани.

— Как твоё имя? — спросил Тим, прижимая крест к животу. — Скажи мне своё имя!

— Ладно, скажу, х… с тобой, только обещай, что уберётесь отсюда оба!

— Обещаю, — с готовностью ответил Тим, прекрасно

зная, что любые соглашения с нечистью не имеют никакой силы. Зато знание имени беса могло очень помочь его изгнанию.

— Меня зовут Йухан Лёшоп, — торжественно пророкотало чудовище. — Только это страшная тайна. Доверяю её одному тебе.

— Как? Юхан? — переспросил Андрей у приятеля. — Он скандинав?

— Такой же скандинав, как я марсианин, — ответил Тим. — И веры ему нет ни копейку, ведь это не имя, а враньё. Прочти его наоборот, и ты поймёшь, что он просто издевается над нами.

И он снова надавил крестом на живот, вызвав судороги в туше. Временами кожа живота растягивалась от давления изнутри, принимая очертания чьей-то пятерни или колена, а однажды кожа живота образовала огромное лицо с шевелящимся ртом.

— Не дождётесь, падлы! Выйду отсюда когда захочу, и снова вернусь, и ваши грёбаные пентаграммы не помогут!

— Зачем ты вселяешься в людей? — спросил Тим.

— Ну ты и лох! — захохотал сайтаровский живот. — Неужели до сих пор не допёрло? Да потрахаться охота! Вселюсь в какого-нибудь хмыря, вроде тебя, и трахаюсь его х…ем. Знаешь, как клёво?

— А потом, чтобы вернуться в это тело, тебе надо того хмыря убить?

— А и х… с ним. Хмырей полно, чего их беречь.

— Получаешь, стало быть, удовольствие за чужой счёт.

— Мне в кайф.

— А людям не в кайф, — Тим вдавил крест в живот.

— Ладно, мужики, послушайте меня, — голос из утробы зазвучал примирительно. — Давайте договоримся по-хорошему. Я вас не трону, а вы сотрёте с пола свою херню, ну хотя бы часть её, и я вам скажу, где старинное золото зарыто. А может, вам бабки нужны? Час назад один барыга по пьяни бумажник потерял, полный баксов и кредиток. Сказать вам, где бумажник лежит? Сказать, а? Барыга его до завтрашнего вечера не хватится, у вас будет время снять с кредиток всё бабло. Бумажник валяется недалеко от больницы…

— Андрей, держи, — Тим передал другу указку с крестом, раскрыл молитвенник и начал читать.

Матерщина, полившаяся из глотки Сайтаровой, заглушала его негромкий голос. Не довольствуясь бранью, бес заставил Сайтарову плюнуть в него. Тим невозмутимо вытерся вафельным больничным полотенцем и продолжал читку. Чудовищная плоть снова с шумом выпустила газы.

— Ничего ты мне не сделаешь, щенок, фуфло паршивое, — злобно кривясь, басовито хрипел бес. — Меня такие люди изгоняли, не чета тебе! Двести лет назад сам архимандрит Киево-Печерской лавры против меня с освящённой иконой выходил, и ничего не добился! А триста лет назад целая свора в рясах меня отчитывала, и тоже бестолку! Так что не тебе, сопляку, со мной тягаться. Буду жить в этом теле сколько захочу, понял? И эти свои штучки брось! Не трать на меня время, а то тебе же хуже будет.

Проказу напущу, будет у тебя рожа как свиное рыло!

Ругаясь и ворочаясь, Сайтарова сорвала с себя провода, и экран на приборе погас.

Тим не прерывал чтения.

Внезапно глаза больной закрылись, она перестала шевелиться и приняла первоначальное положение. Приятели недоуменно переглянулись. Неужели подействовала молитва?

В палату быстро вошёл Вадим Григорьевич.

— Как тут у вас дела? — спросил он, бегло оглядевшись. — Лихо же вы разрисовали пол!

— Вы бы посмотрели, как это тело, — Тим кивнул на Сайтарову, — крутилось сейчас на кровати! Как уж на сковородке!

— Да, я вижу — одеяло на полу… — Врач направился было к кровати, чтобы накинуть одеяло на больную, но друзья его задержали.

— За черту заходить нельзя, — сказал Тим. — Последствия могут быть непредсказуемыми.

— Но в голом виде она не может лежать, это непорядок, — возразил доктор.

— Я сам сейчас наброшу на неё одеяло.

С этими словами Тим повесил себе на грудь посеребрённый крест.

— Тим, — пробормотал Андрей. — Ты действительно хочешь войти в пентаграмму?

— У меня достаточная защита, — отозвался экзорцист. — Крест освящён специально против бесов.

Он подошёл к кровати, быстро поднял с пола одеяло, накинул на больную и вернулся назад. Андрей и врач следили за ним так, словно он входил в клетку со львами.

— Вот и всё, — сказал Тим. — Но нет гарантии, что одеяло снова не окажется на полу. Бес нам попался буйный.

— И что же делать? — спросил врач.

— Боюсь, что отчитывать его придётся долго, — ответил Тим, задумчиво глядя на Сайтарову сквозь изумрудные стёкла. — Может быть, не одну неделю.

— Совершенно не представляю, как к этому отнесётся начальство! — воскликнул Вадим Григорьевич.

— Но есть другое средство, более действенное.

— Какое?

— Могила, — ответил Тим. — Та самая, на которой нашли Сайтарову. Обморок и вселение беса наверняка связаны с ней. Надо узнать, кто в ней похоронен. Это должно помочь в борьбе с бесом.

— Насчёт могилы лучше поговорить с родственницей Сайтаровой.

— У вас есть её телефон?

— Конечно, он записан…

Врач, а за ним молодые люди, вышли из палаты. Тим оглянулся на больную. Она по-прежнему лежала не шевелясь, хотя ему показалось, что один глаз её на мгновение открылся и посмотрел на него.

У себя в кабинете Вадим Григорьевич включил настольную лампу, достал из стола тетрадь.

— Здесь адреса и телефоны всех наших пациентов и их родственников, — он принялся листать страницы. — А, вот этот телефон! Сайтарова, Мария Руслановна. Племянница.

Тим ввел номер сайтаровской племянницы в память своего сотового.

— Вы прямо сейчас хотите звонить? — спросил врач. — Вроде бы неудобно беспокоить людей по ночам…

— Хорошо, подождём до утра, — согласился Тим.

В кармане доктора зазвонил мобильник. Коротко переговорив с кем-то, Вадим Григорьевич заторопился. Раненым омоновцам делают операцию и он должен быть в операционной.