Бесовская таратайка
Шрифт:
17 часов ровно.
Быстро темнело. Фургон неторопливо катил по вечерним улицам. Дождь, который весь день еле моросил, наконец-то закончился, но асфальт был еще мокрым и блестел, отражая свет фар и уличных фонарей.
Проезжая очередной перекресток, я вдруг увидел черную “Победу”. Машина стояла у тротуара, а у ее дверцы переминался с ноги на ногу молодой парнишка-постовой. Как раз в этот момент стекло дверцы опустилось, из машины показалась рука с каким-то удостоверением,
Рожков, которого минут пять назад сменил командор, толкнул меня локтем в бок и кивнул в сторону перекрестка.
– Не рви сердце, – сказал я ему: – Наверняка это какой-нибудь местный начальник.
По причине отсутствия хоть каких-нибудь результатов, я пребывал легкой депрессии.
Повернув за угол, мы увидали патрульный “Козлик”, у которого изнывал, в ожидании смены, Зинченко. Увидев нас, он приветственно поднял руку. Я попрощался с Рожковым и вышел и вышел из машины. Зинченко занял мое место в фургоне и подал мне “запаску”, которую я поставил на асфальт и покатил в сторону повеселевшего водителя «Козлика», Семена Токарева. Сзади зафыркал двигателем, уезжая, фургон.
Какое-то время я наблюдал за тем, как Токарев меняет колесо, а потом, неожиданно для себя, спросил у него:
– Петрович, у кого-нибудь из местного начальства есть черная “Победа”?
Токарев, не прекращая возни с колесом, задумался, после чего авторитетно заявил:
– Нет. Они теперь себе все “Волги” побрали, двадцать первые. Модная нынче машина.
Закончив работу, он положил поврежденное колесо в багажный отсек и сел на водительское место. Обойдя машину, я сел рядом с ним, и, обернувшись на задние сидения, сказал:
– Еще раз – здравствуйте.
И, увидев, что вместе с участковым Ерохиным и следователем Крапивиным, с которыми я катался все утро, сидит незнакомый мне лейтенант милиции, добавил:
– Отдельное здравствуйте тем, кого не видел.
– Это Волин, участковый с первого участка, – представил лейтенанта Крапивин: – Попросил подбросить, тут недалеко.
Я пожал плечами, мол, подбрасывайте, раз надо.
Токарев завел двигатель, и машина поехала в сторону, откуда я только что прибыл. Проезжая мимо постового на перекрестке, я попросил притормозить и вышел.
– Скажите, кто был в черной “Победе”, которую вы только что останавливали? – спросил я у постового, показывая удостоверение.
Тот глянул мельком в мое удостоверение, суетливо отдал честь и, доложил:
– Так это же, товарищ капитан, ваши были.
– Какие “наши”? – не понял я.
– В смысле, тоже товарищи из КГБ, из Москвы.
– Н-не понял, – честно признался я.
– Так это, – почему-то испугался постовой: – В документах ихних, как и у вас, указано: управление КГБ города Москвы.
“ Вот это номер!” – подумал
Я вернулся в машину, и она снова тронулась с места.
В голове у меня была полнейшая каша. “Всплески”, топор Лемеха, “таратайка” Филипповой, а тут еще ребята из госбезопасности… Интуитивно, я чувствовал, что все это как-то между собой связано. Но вот как? Как?!..
Решив на время отвлечься – пусть информация в моей голове поуляжется – я стал прислушиваться к тому, как участковый Волин жаловался на жизнь Ерохину:
– Замучила шпана. Восьмой случай по району за месяц. Силу соплякам девать некуда, так они знаешь что вытворяют? Двери у распределительных коробок АТС выламывают. Да как! Бывает прямо с петлями выворачивают, а они железные. Вот полчаса назад новое сообщение поступило. Я хотел уже назавтра отложить, так Коробей уперся, как баран. Говорит, работаем по усиленному варианту, до 22.00, так что иди, и нечего штаны в кабинете протирать. А у меня два материала “горят” по срокам – завтра последний день. Поймаю кто это делает, вот ей Богу! сам ремнем отхожу!
Ерохин в ответ одобрительно крякнул:
– Правильно. Распустили мы их. В былые времена никто бы не посмел вот так – в наглую, государственное имущество портить. Это ж натуральное вредительство.
– В 4-ом отделении тоже коробки АТС ломают, – подключился к разговору Крапивин: – У меня там кум работает…
– По каким адресам коробки ломали? – спросил я, оборачиваясь к Волину: – И когда?
Слегка напуганный моим вниманием, участковый стал копаться в своей папке, а я, тем временем, спросил у Токарева:
– Карта города есть?
Водитель молча кивнул.
– Давай, – потребовал я.
В машине повисла тишина, фоном доля которой служило ровное урчание двигателя. Все молча наблюдали, как, развернув план города, отпечатанный на толстой лощеной бумаге, я стал отмечать места и даты, которые мне диктовал Волин. С каждой новой отметкой я чувствовал, что депрессия моя улетучивается, а изнутри меня начинает бить мелкая нервная дрожь.
– Говорите, последнее сообщение было полчаса назад? – переспросил я у участкового.
– Ну, может, минут сорок прошло, – ответил тот.
– Тормози, – скомандовал я водителю, и Токарев тут же ударил по тормозам.
Колеса машины еще не закончили вращаться, а я уже выпрыгнул на асфальт и побежал ко входу в магазин, над которым неоновыми буквами было написано: ”Хлеб”. Не сбавляя скорости, я забежал за прилавок и, показывая удостоверение бросившейся навстречу продавщице с большим хлебным ножом, спросил:
– Телефон есть?
– В кабинете заведующей, – пролепетала та, резко останавливаясь, одной рукой указывая направление, а другую, с ножом, пряча за спину.