Беспамятный
Шрифт:
— Эк тебя перехреначило, в борт мне три кварка, я себе даж представить такого не мог! — Саймон удивленно вскинул брови. — И че дальше?
— А дальше дерьма полный скафандр, вот что дальше. Я прихожу в себя на борту своей посудины. Отмудоханный, как котенок. Ни те здрасьте, ни мне досвиданьки, ни черта не помню, и все болит. На борту четыре трупа, которых уделал мой автосторож. И полный швах в башке. Ну, я кое-как в себя пришел, определился, плюхнулся на Берно, поскольку тут и болтался. Только до лежки добрался, только расслабился — на те здрасьте еще раз! По мою душу являются сразу две бригады. Спасло
— М-да, — хмыкнул Баррет. — Охренеть можно. Ну то есть ваще наглухо ничего не помнишь?
— Не-а, — помотал я головой.
— А как тебя зовут хоть вспомнил? — фыркнул он.
— Документы нашел, — честно признался я, не особо желая ему врать.
— Сколько комплектов? — хитро прищурился Саймон. — Впрочем, можешь не отвечать, хрен те в пробоину, не ври только. Я тебя давно предупреждал, Счастливчик, что доиграешься ты со своими именами.
«Счастливчик»? Это что, мое прозвище? Оригинально. Особенно прекрасно звучит, учитывая, сколько раз я успел отхватить за крайнюю неделю. И то, что вообще чудом живой ушел. А может быть, в этом и есть мое «счастье»? Что живым ухожу?
— А я тебе давно говорил, что лучше одно имя, но зато чистая совесть, — продолжал пират. — А ты каждый раз мне что отвечал?
— Что? — глуповато переспросил я, прекрасно понимая, что выгляжу идиотом.
— Что, и этого не помнишь? Ну и дурак, килем тебе по кумполу, шифтом тебе в дыню! Ох, братан, ну ты и дурак. Ну кем, скажи мне, кем надо быть, чтобы так влететь? Пси-матрицы и закатовские пушки! Охренеть можно, с такой-то радости, бронелист мне в печенку и плазму в ребро! Ну вот сам подумай, Рик, на кой ржавый болт оно все тебе сдалось?
— Что? Да я сам не знаю! Я не помню ни хрена, понимаешь ты это, медведь ты ни разу не грамотный?! Я бы рад тебе сказать, на кой оно мне надо, но я не помню! Вообще не помню. И даже не помню, каких именно пушек я им обещал, врубись!
— Ну ты даешь, — покачал головой Саймон. — Я себе такой триппер самоходный даже представить не могу, а ты… Ну ты даешь…
— Я? Я лечусь, дают другие. Причем черт его разберет, что в данном случае лучше, — фыркнул я.
— Гы, эт ты мощно завернул, я запомню! — расхохотался Баррет. — Да и ты сам не забудь, будем вместе хохмить на стоянках!
— Про «не забудь» — уже лучшая хохма, — прокомментировал я его высказывание. — Я прям вот ща со смеху обделаюсь.
— Ну извини, — посерьезнел Саймон. — Не подумал я, бывает. Ладно, Рик, что делать-то будешь?
— Понятия не имею, — честно признался я. — Надо на Закат слетать, может быть там какие-нибудь концы найду. А то как в сказке — поди туда, не знаю куда, принеси то, не скажу что. Других вариантов у меня немного, кроме, пожалуй, одного — я знаю, что на Берно я прилетел с Триангла. И именно оттуда привез тех гостей, которые меня так отделали. Так что туда мне ходу нет.
— Да и на Закат соваться глупо, — прокомментировал Баррет. —
— Не охрененно радостная перспектива, — мрачно согласился я. — А что ж мне тогда делать-то? Вот сам как считаешь?
— Сначала надо попробовать тебе тумкалку на место вкорячить, я считаю, — авторитетным тоном ответил Саймон. — А сделать это можно попробовать на Ариэле, что в системе Беты Бурундука. Там у меня лепила знакомый есть, если что. Если и целиком тебя не соберет, то хоть подлатает изрядно. Да и лететь тут не так далеко — один прыжок для твоей посудины.
— Эммм… Что-то мне как-то от этой идеи не очень хорошо, Сай. Ну то есть, наверное, я готов признать, что мысль мудрая, для тебя несвойственная. Но что-то мне подсказывает, что лепилы тут бессильны. Мой медблок, например, ни хрена не смог.
— Медблок, — презрительно процедил сквозь редкие зубы капитан Баррет. — Ты бы еще на автоаптечку сослался, герой, етыдреная твоя башка. Я ж тебе про нормального лепилу говорю, из университетов всяких, а ты мне? Медблок, надо же!
— То-то ты сам часто к врачам обращаешься, — скривил я усмешку.
— А я с такой силой по голове давно не выхватывал, — парировал Баррет. — Мне оно и ни к чему вроде как.
— Слушай, — я вдруг поймал мысль, — а ты меня знаешь только как Рика Счастливчика? Или еще какие-то имена всплывали? Может быть, ты знаешь что-то, чего я тупо не помню?
— Эк завернул, — вздохнул Саймон. — Не, не свезло тебе. Рик ты и есть Рик, Счастливчиком тебя изначально представили. Потом ты уже Рикардо назвался, когда не первый раз пересеклись. Ну, еще знал, что у тебя есть ксива на какого-то Майкла и на какого-то Вольдемара, но при мне ты так не обзывался никогда.
— А корабль? — спросил я ни к селу, ни к городу.
— А что — корабль? Этот у тебя недавно, месяца три всего, если я ничего не путаю. Это ж бывшая посудина Герхарда Фиска, Бурого Геры, его пять месяцев назад к стенке поставили на Рогах Меркурия, и команда решила продать посудину. Ты как раз у меня спрашивал, нет ли чего, и я тебе его просватал.
— О как! — Я тут же вспомнил, как Джонни Гиппо меня убеждал в том, что корабль мне дал он. А заодно вспомнил, что покойный недоброй памяти сержант мотоклуба был не в курсе про автосторож на корабле, а он явно не новый, судя по модели плазмобоя. Стало быть врал мне в глаза Гиппо, проверяя, насколько у меня глубокая амнезия. И что ему, дураку, в этом случае приперло меня кончать? Я ж и правда ничего не помнил! А может быть, опасался, что вспомню да предъявлю?
— А что такое? — насторожился Баррет.