Беспечность волхвов. Часть 2

Ермаков Сергей Олегович

Потом он приходил в себя, раскинувшись на кровати. Кровь натужно пульсировала в висках, а перед глазами шли цветные круги. Где-то рядом с его рукой покоилась голова Софи. Стук отбойного молотка в голове Мориса стихал. Он становился все тише и размереннее и наконец превратился в монотонные редкие толчки в висках. Морис открыл глаза, над ним опять был белый потолок. Он приподнял ненадолго голову и оглядел поле сексуальной битвы. Вся постель под ним была мятая и влажная от пота. Да и сам он был весь в испарине. Софи, как и утром, лежала рядом, в некотором отдалении, касаясь только его руки головой. Морис ощутил какое-то неудобство и взглянул на свой член. С члена понуро свисал презерватив. В голове Мориса мелькнуло: "Когда же она успела меня в него обуть? Я даже не заметил".

Он

сдернул с себя презерватив, зажал его в руке. Его голова бухнулась на подушку, а взгляд бессмысленно уперся в потолок. Глаза стали закрываться, и мысли медленно, вязко и вяло зашевелились в голове: «Теперь Софи. Ничего себе, сделала массаж. Черт побери! Элиза?! Она же не могла ничего не слышать. Может, увидела и обиделась? А теперь на кухне переживает. Просто мешать не стала. Такт? Женская солидарность? Не может быть. Я где-то читал, в таких случаях ни о какой женской солидарности не может быть даже речи. Даже запаха этой солидарности быть не должно. Но это же все не сон. Это надо же… Ну я и влип. Это будет похлеще, чем в самой опасной командировке. Хотя… переделки у меня разные бывали. Правда, не такие приятные. Приятно, говоришь? Сейчас разразится скандал, и будешь натягивать свои брюки на лестничной площадке. Кстати, а где мои трусы? Их на мне точно нет. И наплевать. А Элиза? Элиза… С ней все было как-то естественней, натуральней. Но как-то немного пресновато, без этих выкрутасов Софи. Софи. Черт бы ее побрал. Я был сейчас в ее лапах как зверек, который попался в западню. Шел себе по солнечной тропинке, наслаждался жизнью. И вдруг – раз! – щелчок, и он уже в клетке. Да, все здорово, еда в клетке вкусная, никаких проблем. Но… клетка. Нет, вру. Случись такое еще раз, я бы сам с радостью заскочил в эту западню. Но вот как женщину я Софи до конца ощутить не успел. Не смог. Она для меня так и осталась мутным миражом. Не было этого „глаза в глаза“, как с Элизой. А глаза все-таки мощно заводят. Аж до исступления какого-то».

Вязкие размышления Мориса прервало касание прохладных пальцев на его плече. Он посмотрел в сторону. Перед ним стояла Элиза и смотрела на него сверху вниз холодным взглядом. Панический страх хлопнул, как взрыв гранаты, в голове и метнулся осколками адреналина по всему телу. "Все. Сейчас начнется. Одежду бы успеть собрать".

Тихий и ласковый голос Элиза накрыл его испуг, как сачок бабочку:

– Иди на кухню, я перестелю постель. Тебе мой пеньюар не мал будет?

Она протянула Морису что-то розовое в руке. На постели зашевелилась Софи. Она села на постель и тряхнула головой:

– Б-р-р. Давно такого не было.

Элиза положила прохладную ладонь на грудь Мориса:

– Что, устал? Ничего. Сейчас перекусим, посидим отдохнем. Надевай пеньюар.

Морис заторможенно с пеньюаром в руках слез с постели. Элиза начала поправлять одеяло и подушки. Морис в это время ощущал себя как после операционного наркоза. Большинство мыслей вылетели из головы, как испуганная стая птиц после выстрела. От них остались только суматошные хлопки крыльев. Оставшиеся мысли напоминали любопытных маленьких детей, жадными глазенками выглядывавших и подсматривавших из укрытий. Пеньюар, протянутый Элизой, оказался ему, конечно же, мал. Софи встала с кровати, поправила волосы и оценивающе осмотрела Мориса. Молча юркнула в ванную и вернулась с большим белым халатом. Протянула его растерянно застывшему Морису:

– Этот должен тебе подойти. Догоняй.

Софи исчезла на кухне, а Элиза продолжила заправлять постель. С жалким видом Морис промямлил извинения и положил пеньюар на кровать. Халат ему действительно пришелся впору. Виновато улыбнувшись, он поплелся следом за Софи.

На кухонном столе стояли накрытая крышкой большая супница, тарелки и блюда с закусками. Софи разливала по бокалам бренди. Она стояла, непринужденно опираясь пяткой задранной ноги на стул. Похоже, это было у нее привычным занятием – принимать такие позы. А может, это был банальный эпатаж, вызванный присутствием мужчины. Пеньюар был нахально распахнут, демонстрируя ее голую ногу. Что ее нисколько не смущало. Она подняла

бокал и протянула его Морису:

– Ну, за знакомство. За настоящее знакомство. Все, что было вчера, не в счет.

Морис инстинктивно перехватил бокал из ее руки. Тем временем взгляд Мориса, как Прометей к скале, был прикован к обнаженной ноге Софи. С открытым ртом он рассматривал изящные формы ее ноги. Зрелище это было далеко не ординарным. Она поймала его взгляд и, усмехнувшись, легонько сдвинула пеньюар так, что все стало еще более обозримо. Она потянулась своим бокалом к Морису. Раздался легкий звон стекла. Софи с загадочной улыбкой пригубила свой бокал. Поверх верхней кромки бокала она внимательно наблюдала за Ревиалем. Морис тоже глотнул из своего бокала, его кадык судорожно заходил. Мозг медленно оценивал происходящее: "А я ведь Софи так толком и не разглядел. Утром не до этого было. Как, впрочем, и пять минут назад. Интересно, однако, выбриты у нее волосы на лобке. В форме стрелки, указывающей на цель. А не слишком ли откровенно я глазею?"

Софи, как будто прочитав его мысль, жеманно и эротично покачала бедрами, демонстрируя Морису то, что он мог еще не успеть разглядеть. Она оторвала бокал ото рта и промурлыкала:

– Если женщине есть что показать, будет преступлением скрывать это от благодарных зрителей. Главное… – она сделала паузу и еще отпила из бокала, – чтобы зрители были благодарными. Но ты ведь благодарный зритель?

Морис перевел заполошный взгляд на лицо Софи и суматошно захлопал глазами.

Казино

Как и намечалось, в казино Ревиаль со своими подругами расположились за одним столом. Все трое предвкушали, что рулетка с лихвой компенсирует им повышенной дозой адреналина потерю эндорфинов от недостатка постельного общения. Так азарт будоражит кровь охотников, еще не сделавших ни одного выстрела, но уже дославших патрон в патронник ружья при звуках глухариного тока. Движение шарика в рулетке гипнотически действует на всех за столом. И только голос крупье, предлагавшего делать ставки, выводил игроков из ступора.

Спутницы Ревиаля, особенно Софи, с игривой откровенностью поглядывали на мужчин, жеманно делая ставки. Это порождало презрительные взгляды дам, самостоятельно не принимавших участие в игре и лишь наблюдавших за игрой своих кавалеров. Инстинктивно распознавая в спутницах Мориса соперниц, они ревновали их ко всем без исключения мужчинам за столом. Вскоре, перекипев ненавистью к соперницам, они заставили своих кавалеров покинуть игру. Не подозревавшие о кипевших страстях мужчины следовали за своими дамами, недовольно ворча и препираясь. Освободившиеся места заняли мужчины. Игроки мужского пола, подчиняясь охотничьему инстинкту, с азартом сосредотачивались исключительно на игре. Их взгляды блуждали по игровому полю в поисках счастливых чисел, а руки нервно перебирали и теребили фишки. Все это продолжалось, пока их глаза случайно не натыкались на игривый взгляд Софи или испытующий взгляд Элизы. После этого на мужчин нападали ступор, прострация и рассеянность. У них появлялась немотивированная потребность в изучающих взглядах на Мориса и в смущенных улыбках, предназначенных его спутницам.

Сам Морис, казалось, не замечал флиртующего поведения Софи и Элизы. Он перебирал в руках фишки и рыскал взглядом по столу. Со стороны их компания выглядела довольно странно, если учесть то обстоятельство, что Морис выглядел старше своих спутниц. В какой-то момент Софи переключила свое обаяние на крупье. Она медленно ставила фишки на поле, наигранно прикусив нижнюю чувственную губу, и переводила затуманенный взгляд на крупье. Крупье старательно пытался скрыть свое волнение, вызванное проделками Софи, но его выдавали глаза и голос. Нет, лицо крупье оставалось безразличным к происходящему. Его выдавала внезапно появившаяся суетливость рук и глаз. Пару раз после очередного взгляда Софи он закашлялся, объявляя, что ставок больше нет. Его даже можно было бы заподозрить в тайном сговоре с Софи. Его оправдывало исключительно то, что Софи отчаянно проигрывала.