Беспечные ездоки, бешеные быки
Шрифт:
— Чёртов «Док» Мерман не твой продюсер. Поговори с Инго.
И Преминджер проследил, чтобы Олтмен получил всё, что просил.
Подбирая актёров, Олтмен постарался обойтись без звёзд, ограничившись приглашением Эллиотта Гулда, номинировавшегося на «Оскара» за роль в фильме Пола Мазурского «Боб и Кэрол, Тед и Элис», и Дональда Сазерленда. Оба считались характерными актёрами. Олтмен рассуждал так: «С неизвестными актёрами гораздо приятнее работать, чем со звёздами первой величины. Меньше шансов самому оказаться на посылках». Из 28 актёров, имевших по сценарию слова, половина попала на съёмочную площадку впервые. Олтмен, как и другие режиссёры «нового» Голливуда, считал, что звездой должен быть фильм, или, что ближе к сверхзадаче, — сам режиссёр. Многие из режиссёров 70-х (Олтмен, Скорсезе, Вуди Аллен) создали так называемые репертуарные компании — с постоянным составом актёров и специфическим
Олтмен поддерживал вокруг себя непринуждённую, без лишней помпы атмосферу. Многим это пришлось по душе. Просмотры отснятого за день материала, куда приглашался весь коллектив, проходили как вечеринки, где и актёры, и съёмочная группа могли расслабиться, выпивая и покуривая «травку». И всё же не все актёры доверяли Олтмену. «Мне нравятся его работы, но как человек он мог вести себя просто омерзительно, жестоко манипулируя людьми, — вспоминает комедиограф и актёр Карл Готтлиб, снявшийся в совсем маленькой роли анестезиолога — «красавчика Джона». — Вопреки расхожему мнению, он ненавидит актёров. Он им не платит, все работают за минимум [61] . Ещё хуже то, что Олтмен не даёт им на площадке раскрыться, всегда обрывает на полуслове».
61
Минимальная заработная плата, допускаемая профсоюзами, Гильдией актёров кино и Американской федерацией актёров кино и телевидения.
На 39-й день съёмок в павильон пришёл Литто и сказал:
— Через неделю здесь придётся заканчивать.
— Я закончу через два дня, — сказал Олтмен.
— Что?
— Жду, не дождусь, чтобы свалить из этой чёртовой студии! Уже после окончания съёмок, на этапе доводки материала, узколобые чиновники продолжали чинить Олтмену препятствия. Как-то в монтажную, где режиссёр и его монтажёр Дэнфорд Грин занимались просмотром материала, зашёл начальник послесъемочного процесса и, увидев Олтмена, произнёс:
— Отойди от «Мовиолы» [62] . Кроме монтажёра аппаратуру никто не смеет трогать, а ты — не монтажёр.
— Буду трогать всё, что захочу — отрезал Олтмен и снова запустил плёнку.
Стоит заметить, что на стенах в монтажной были развешаны фотографии соблазнительных красоток. Так вот на следующий день Олтмену и Грину было направленно письменное распоряжение, предписывающее немедленно убрать со стен монтажного зала компании «20-й век — Фокс» все изображения обнажённого женского тела. В ответ Олтмен прямиком направился в студию звукозаписи, где наговорил содержание меморандума на плёнку. А в картину эта запись вошла в виде объявления по громкоговорителю: «Внимание, внимание. В соответствии с приказом командира, просим снять все изображения… Спасибо».
62
«Мовиола» — торговая марка монтажного аппарата; впоследствии название стало обозначать любое оборудование, синхронизирующее изображение и звук.
В фильме «М.Э.Ш.» было много такого, что раздражало руководство «Фокс». Занук и Браун просматривали свежий материал из «М.Э.Ш.» одновременно с нарезкой из картины «Паттон». Несомненно, Гулду и Сазерленду до Джорджа Си Скотта, исполнявшего роль генерала Паттона было далеко. А сам «М.Э.Ш.» был полной противоположностью «Паттона». Продюсеры, сидевшие в глубине просмотрового зала, переглянулись и тяжело вздохнули. Их приводили в ужас отсутствие фокуса, обилие сквернословия и обнажённой натуры, реки крови, заполнявшие экран в эпизодах в операционной. «Впервые на экране окровавленный солдат на операционном столе произносил: «Сестричка, пожалуйста, убери свою грудь, она мне вид загораживает», — замечает Литто. Кстати, также впервые в фильме одной из крупнейших киностудий было произнесено нецензурное выражение.
«Занук представил список из 30-ти замечаний, обязательных изъятий и переделок, — продолжает Литто. — По сути дела, он требовал перемонтировать картину заново». Повезло, потому что начальство как раз собралось в район залива Сан-Франциско на одну из игр стэнфордцев. Преминджер убедил Занука устроить предварительный просмотр именно в Сан-Франциско. Рассказывает Литто: «В тот вечер в зале я сидел как раз за Диком и Дэвидом Брауном. Напряжение было жуткое, потому что они заявили, что посмотреть — посмотрят, а потом порежут всё на куски. Первым показывали «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид». Вторым шёл наш фильм. Во время эпизода операции, с которого и начинается картина, зал покинуло человек пять,
— Джордж, это — хит!
— Ладно, негодник, теперь ты проценты заплатишь, — заметил я, вновь заняв в кресле подобающую моменту позу».
Кто-то из «шишек» «Фокс» решил, что Олтмен собрал в зале своих друзей, поэтому было решено провести ещё один просмотр, теперь в Нью-Йорке, для самого хозяина. Рассказывает Олтмен: «Дэррил Занук пришёл с двумя французскими шлюхами лет по двадцать. Когда лента кончилась, он говорит мне: «Всё переделаешь», а девчонки в один голос: «Нет-нет, картина великолепная». Так «М.Э.Ш.» разрешили выпустить в том виде, в каком я его сделал».
Полин Кэйл «М.Э.Ш.» полюбила сразу и назвала картину «лучшей военной комедией Америки с момента появления звукового кино», ознаменовав своей рецензией начало пятилетнего «любовного романа» критика и режиссёра. Она добивалась от знакомых критиков благосклонных отзывов и очень быстро подружилась с Бобом и Кэтрин. Бывая в Лос-Анджелесе, она обязательно навещала офис режиссёра, ходила с ним обедать. «Оба были не худыми ребятами, — вспоминает Томпсон. — Она любила Боба, Боб обожал её. В общем, она была своя в этой команде». С его мнением соглашается и Джоан Тьюкесбери: «Боб вживую приобщал её к кинопроцессу, потому она часто бывала на съёмочной площадке».
«М.Э.Ш.» собрал в прокате 36,7 миллиона долларов и в 1970 году стал третьим, уступив только «Истории любви» и «Аэропорту». Фильм выдвинули в пяти номинациях на премию «Оскар», в том числе в категории «Лучший фильм» и «Лучшая режиссёрская работа». Особенно большим успехом «М.Э.Ш.» пользовался в Европе, способствуя росту антиамериканских настроений. Даже несмотря на то, что по сюжету события происходят во время войны в Корее, он воспринимался как пощечина США за вторжение во Вьетнам.
После «М.Э.Ш.» Преминджер был продюсером всего на одной картине. Бизнес менялся — теперь режиссёры выбирали себе продюсеров, а не наоборот. И на самом деле, «М.Э.Ш.» стал фильмом исключительно Олтмена, где он и объявлялся, на французский манер, «автором» картины. Кстати, ничего удивительного, учитывая более десятка лет его экспериментаторства и шлифовки мастерства на телевидении. «За» говорят темы, которые он поднимал в картине, причём все с приставкой «анти»: антимилитаризм, антиклерикализм, антиавторитаризм. («Нью-Йорк таймс» отметила «М.Э.Ш.» как «первый американский фильм, где вера в бога открыто выставлялась на посмешище».) Была здесь и импровизация, причём в ансамблевом исполнении, попытка раскрыть образы, их глубину, что, без сомнения, заставляло зрителя задумываться над увиденным. Сюжет развивался свободно, без традиционного деления на завязку, кульминацию и финал, где энергетика каждого отдельного эпизода поддерживала строй всей картины. И наконец, в «М.Э.Ш.» звук стал многослойным, где один диалог накладывался на другой. Хоппер в «Беспечном ездоке» освободил «картинку», лишил её приукрашенной эстетики, достигаемой за счёт превосходной техники, а Олтмен сделал то же самое со звуком. После «М.Э.Ш.» и последующих картин Олтмен стал во всех отношениях воплощением понятия «режиссёр «нового» Голливуда». Забавно, правда, выходило, потому что он на двадцать с лишним лет был старше, скажем, Джорджа Лукаса.
В пьянящей атмосфере оглушительного успеха Олтмен не упустил возможность кое-что переписать в истории американского кинематографа. Итак, если уж называться «автором» фильма, то и сценарий должен быть «авторским», а так как драматургом он не был, то требовалось хотя бы разбавить заслуги истинного сценариста. Драматургическая основа, действительно, была для Олтмена не более чем отправной точкой. Но, хотя экранные диалоги мало в чём соответствовали сценарным, драматурги умели создавать образы, наполняя их характерами, на основе чего актёры в дальнейшем и импровизировали. Поначалу в своих интервью Олтмен хвалил сценарий Ларднера, но позже стал намекать, что отказался от первоначальной идеи и начал работу с чистого листа. «Боб был не из тех, кто по достоинству, оценивает вклад сценариста, — рассказывает Литто. — Фильм на 90% соответствовал сценарию Ринга Ларднера, на Боб начал во всю трубить, что всё он придумал сам. Тогда я сказал: «Боб, Ринг Ларднер предоставил тебе главный шанс в твоей жизни. Ты знаешь, сколько лет он был в «чёрном списке» и поступаешь несправедливо, кончай это!».