Беспечный повеса

Грейси Анна

– И мне – тоже! – согласилась Фейт. – Если ты отправишь это письмо, Пруденс, то с таким же успехом можешь оставить нас здесь страдать от жизни с дедушкой.

– Терпеть побои и связывания, – печально добавила Грейс.

– Перестань, Грейс, – приказала Пруденс. – Я вам сказала, что вас больше никто не тронет! И никто больше не будет привязывать левую руку Хоуп за спину. А теперь доверьтесь мне и подумайте. Во-первых, – Пруденс стала загибать пальцы, – дядя Освальд много лет живет в Лондоне, значит, ему это нравится. С тех пор как мы поселились в Дерем-Корте, он ни разу тут не был. Значит,

здесь ему не нравится.

– А кому здесь понравится? – пробормотала Хоуп.

Улыбнувшись, Пруденс продолжила:

– Во-вторых, от матери Филиппа мы знаем, что дядя Освальд ужасный модник, ездит в оперу и на балы. В-третьих, мы знаем, что он сильно поссорился с дедушкой и что дедушка обозвал его безбожным псом, пустым хлыщом и так далее и тому подобное.

– Старая кухарка говорит, что, когда дедушкин брат был молодым, он был добрым, милым и любил посмеяться, – возразила Чарити.

– Вот именно, – торжествующе сказала Пруденс. – Если дядя Освальд хотя бы наполовину такой, каким я его себе представляю, то дедушкины инструкции приведут его в бешенство, и он окунет нас в бурное море балов, приемов, развлечений и позволит нам познакомиться с множеством молодых людей – назло своему брату и нашему дедушке!

Сестры задумались.

– Если ты права, Пруденс, это будет замечательно, – прошептала Чарити.

– Ничего из этого не выйдет, – хмуро предсказала Грейс, – так всегда бывает.

– Чепуха! – Пруденс обняла маленькую сестренку. – Не будь такой мрачной, милая. Я уверена, что все продумала.

Глава 2

...Ведь если с правого пути случалось и тебе сойти,

А каждый следующий шаг

Ты снова совершал не так...

В. Скотт [2]

2

Перевод В. Бетаки

– Ты говорила, что, когда мы приедем в Лондон, будем ходить на приемы, – обиженным тоном сказала Хоуп. – На балы, рауты и венецианские завтраки!

– И в оперу! – жалобно добавила Фейт.

– Я помню, – Пруденс поморщилась, – но...

– И еще ты говорила, что я буду танцевать вальс с красивым молодым человеком...

Пруденс снова поморщилась.

– По крайней мере мы берем уроки танцев... – вступилась Чарити.

– Фи! Кого интересуют уроки танцев! Ты еще скажи, что мсье Лефарж молодой красавец, – презрительно фыркнула Хоуп.

Сестры захихикали, вспомнив суетливого и жеманного пожилого француза, которого дядя Освальд пригласил учить сестер Мерридью грациозным па. Но Хоуп этим с толку не сбить.

– Через пять-шесть недель лодыжка у дедушки заживет, он сможет выходить из своей спальни, – гнула свою линию Хоуп. – Как ты думаешь, много ему понадобится времени, чтобы выяснить, что мы сбежали? Одна из нас должна до этого времени найти себе мужа, Пруденс.

А пока единственная, кто встретил мужчину – подходящего мужчину, – это ты! И что в этом для тебя хорошего?

– Я предупреждала, что ничего из этого не выйдет, – сказала Грейс и печально вздохнула. – Так всегда бывает.

В гостиной, выделенной юным леди в лондонском доме сэра Освальда Мерридью, повисла тишина.

Пруденс тяжело опустилась в кресло. Действительно, дела их плохи, и все из-за нее.

Дядя Освальд с лихвой оправдал все ее надежды. Как и полагается доброму дядюшке, он был милым и добродушным. Не выразив ни малейшего неудовольствия, пожилой вдовец с радостью принял свалившихся на него без предупреждения пятерых внучатых племянниц в своем большом элегантном доме.

В определенном смысле дядюшка превзошел все их самые оптимистические ожидания. Деревенский вид и манеры внучатых племянниц не сбили его с толку. Он сразу понял, что девушки станут украшением света, и, бросив один взгляд на их домотканые платья, заявил, что их гардероб нужно немедленно обновить.

– У меня нет ни малейших возражений против того, чтобы предоставить вам кров и выводить в свет, но я не желаю, чтобы мои внучатые племянницы – а вы чертовски хорошенькие! – вращались в свете в таких отвратительных платьях. – Он покачал головой. – Завтра я отвезу вас к модистке, перчаточнику, галантерейщику и к остальным.

Девушки, привыкшие к скаредности родного деда, раскрыли рты от изумления и восторга.

Сэр Освальд окинул каждую девушку взглядом заядлого модника.

– Такие нежные создания и в таком виде! Чарити, дорогая моя, ты настоящий бриллиант, просто неземное создание! Эти золотистые волосы, эти глаза! И близнецы хороши. Даю слово, я научусь вас различать, но вы просто изумительны. А маленькая Грейс, когда чуть подрастет, затмит своих сестер. Какое удовольствие увидеть вас одетыми так, как того требует ваша красота!

Он удовлетворенно потирал руки.

– Найти вам мужей не составит никакого труда. Думаю, не будет преувеличением, если какой-нибудь герцог проявит интерес... да, именно герцог. С вашей внешностью в этом не стоит сомневаться. – Сэр Освальд порхал около внучатых племянниц, сияя лучезарной улыбкой. – Не припоминаю, чтобы четыре девушки неземной красоты одновременно появились в Лондоне. И все – из одной семьи, из моей семьи! – Он взволнованно всплеснул руками. – Это будет сенсация! Свет еще не подозревает, какое его ждет потрясение!

Когда он перевел взгляд на Пруденс, его улыбка медленно поблекла. Поджав губы и нахмурившись, он задумчиво разглядывал ее. И чем дольше сэр Освальд смотрел на нее, тем отчетливее Пруденс понимала, что ей не сравниться с сестрами.

Ее волосы были того же цвета, что и у Грейс, но имели неприятную особенность – они пушились и вились во влажную погоду. Их не сравнить с сияющими, шелковистыми золотыми локонами сестер. Цвет лица, может быть, и был столь же нежным, как у сестер, но его портили пять-шесть крошечных веснушек, поскольку Пруденс часто не заботилась о том, чтобы в солнечную погоду надеть шляпу. Глаза у нее были скучного серого цвета, когда у остальных в семье – самых разных оттенков сияющего голубого.