Беспечный повеса
Шрифт:
– Тетя! – прижал руку к груди Гидеон. – Вы ранили меня в самое сердце!
– Это только подтверждает мои слова, – фыркнула леди Августа. – Мисс Мерридью, мы поговорим об этом позже, и вы мне все расскажете – да? Это не простое любопытство, уверяю вас, я – само благоразумие.
У Гидеона снова вырвался сдавленный звук.
– Я хотела сказать, когда это касается семьи! – с достоинством добавила хозяйка дома.
Семьи? Пруденс вскинула голову и судорожно переводила взгляд с лорда Каррадайса на его тетушку. Что он ей рассказал? Он сказал леди Августе, что они
– Семьи? – спросила она.
Нужно сейчас же прояснить ситуацию. Она не может под фальшивым предлогом воспользоваться великодушием леди Августы. И не может на глазах у обожающей Гидеона тетушки притворяться, что помолвлена с лордом Каррадайсом. На щеках у Пруденс вспыхнули красные пятна.
– Леди Августа, думаю, вы должны знать...
– Тетя Гасси, конечно, имела в виду неофициальную помолвку Эдуарда с вашей сестрой, – вкрадчивым тоном перебил ее лорд Каррадайс.
Пруденс от неожиданности заморгала.
– Тетя Гасси приходится тетушкой и ему, ведь она родная сестра наших матерей.
– О! – только и вымолвила Пруденс. – Конечно!
Она готова была сквозь землю провалиться. В этот момент двери распахнулись, впустив Шубриджа и нескольких лакеев с подносами. Запах свежеиспеченных бисквитов поплыл по комнате, отвлекая от темы разговора. Леди Августа принялась разливать чай, щедрой рукой подкладывая всем бисквиты, джем и пышно взбитый крем.
Пруденс ела и пила молча. Конечно, нет никакой необходимости притворяться перед его тетушкой, что между ними что-то есть. Этот вымысел больше не нужен. Он был предназначен для дяди Освальда, но теперь цель достигнута. Чарити вышла в свет и нашла себе мужа. Как только она выйдет замуж, то позаботится о младших, пока Пруденс не вступит в права наследства.
Пруденс медленно откусила кусочек бисквита. Игра окончена. Лорд Каррадайс свободен и теперь волен поступать, как пожелает. Он может откланяться, оставив сестер Мерридью на попечение своей тетушки и кузена, и вернуться к прежней, достойной порицания и полной удовольствий жизни. Это будет таким облегчением.
Он больше никогда ее не потревожит. Ей больше не придется мириться с чепухой, которая так легко слетает с его языка. Не будет больше его насмешливых, дразнящих взглядов, недозволенных поцелуев и ласки, от которых трепещет сердце и тает тело. Жизнь вернется к обычному размеренному ритму.
Это будет облегчением. Будет, она в этом уверена. Когда-нибудь она привыкнет к этой мысли. Вот в чем беда его легкомысленности и веселья: к ним привыкаешь. Ее жизнь была такой унылой и лишенной радости, пока... в нее не вошел лорд Каррадайс. И проблемы, казалось, отступили. Вглядываясь в его темные смеющиеся глаза, Пруденс верила, что ее никто и ничто больше не обидит. Глядя в эти глаза, она была готова поверить во все, что угодно, даже в то, что она красавица. Ее зеркало, однако, было более честным, а здравый смысл – правдивым.
Проблема заключается в том, что он нужен ей больше, чем она – ему. И теперь он волен уйти.
Гидеон видел, что Пруденс снова
Если бы только она это ему позволила!
Попробуй поговори с ней об этом! Он провел большую часть жизни так, что все считали его легкомысленным, ничего не принимающим всерьез человеком. И когда он впервые захотел, чтобы кто-то понял, что это притворная поза, Пруденс не смогла этого сделать. Она не верит его словам и решительно настроена держать его на расстоянии вытянутой руки. Даже сейчас он чувствовал, как она отклоняется в сторону, словно их соприкосновение может ее скомпрометировать.
Ему почти хотелось, чтобы она была немного скомпрометирована. Тогда, черт побери, он с легкостью овладел бы ею. Нет, не стал бы. Она должна прийти к нему по собственной воле, без принуждения, без страха и сомнения. Вот в чем дело.
Потому что по собственной воле она дала клятву Оттербери. Не Гидеону. Гидеон всего лишь слабая замена, случайный попутчик!
Дверь открылась, и вошли Чарити и герцог.
– Отлично! – воскликнула леди Августа, – Вы как раз вовремя. Шубридж, подайте еще две чашки.
Гидеон посмотрел на кузена. Эдуард, казалось, изменился: он выглядел гораздо увереннее, хоть и был взволнован.
– Где вы были? – небрежно спросил Гидеон.
Чарити и герцог переглянулись, словно провинившиеся школьники. Герцог вопросительно посмотрел на Чарити, она молча кивнула, от волнения прикусив губу.
– Мы разговаривали с епископом, – объявил Эдуард.
– С каким епископом? И зачем?! – воскликнула тетя Гасси.
– С епископом! – недовольно протянула Хоуп. – Я думала, в Бате есть места поинтереснее епископского дворца.
– Дворец епископа находится в Уэллзе, а не в Бате, – сказала леди Августа. – не говорите мне, что вы ездили...
Но Гидеон сразу все понял.
– Ты получил ее?
Кузен кивнул и похлопал по карману.
– Что получил? Прекратите говорить загадками, негодные мальчишки, и объясните все толком, – рассердилась тетя Гасси. – Чарити, милая, о чем они говорят?
Покраснев, Чарити виновато посмотрела на Пруденс и тихо сказала:
– Эдуард показывал мне город, когда услышал, что в Бате гостит епископ. Он сказал, что нам следует воспользоваться такой возможностью и получить лицензию. Чтобы не ездить в Уэллз.
Воцарившуюся тишину нарушил голосок Грейс:
– Какую лицензию? Для чего?
– Чтобы вступить в брак, не дожидаясь церемонии оглашения имен, – дрожащим голосом сказала Пруденс. – О, Чарити, ты выходишь замуж!
В комнате началось столпотворение. Пять женщин, вскочив с мест, кинулись обнимать Чарити, наперебой засыпая ее вопросами и поздравлениями. Забытый чай остывал в чашках.
Гидеон подошел к Эдуарду, стоявшему чуть в стороне от кружка взволнованных леди.
– Поздравляю, кузен. Думаю, ты будешь с ней счастлив. Эдуард, просияв улыбкой, кивнул.