Бесплатное порно

Злобо Георгий

— Ошибаетесь, уважаемая! — торжественно потряс кулаками Отец, — в том-то и суть нашего метода: он заставляет ребёнка уже с малых лет тщательно взвешивать каждый свой шаг, следить за речью, просчитывать ходы противников. Никто ведь не хочет в печку. А провинность — это случайность. Но закономерная случайность. У нас есть свой свод законов, и он защищён моим авторским правом. Проступком — согласно нашим законам, — является любое действие, совершённое ребёнком в противоречие поставленной себе цели. Цель каждый ставит себе в начале учебного года. Сегодня как раз такой день, и сегодня к вечеру каждый из детей будет уже знать свою цель на

предстоящий учебный год.

— А как мы её узнаем? — спросил стоявший близко к трибуне мальчуган в обдроченных шортах.

— Сейчас вам раздадут Первый Школьный Завтрак (ПШЗ)! — развернулся к детям Отец, — он целиком состоит из грибов. Это необычные грибы: это сушеные грибы, которые хранились в мёде. Это очень вкусно, дети. Я сам однажды съел три банки…

<Среди взрослых зашумели>

…и потом мы все пройдём в траурный зал, сядем среди венков и подумаем: какую же цель поставить себе на этот год. Желающим раздадут бумагу, карандаши и фломастеры. Оружие иметь при себе запрещается. Да, кстати… уважаемые дамы и господа! Вы тоже можете к нам присоединиться: грибов у нас очень много!

Охуелое

Хватит, хватит… к чёрту цепи, Что ковал я столько лет Сам себе. Лже-солнце слепит. Стиснут пальцы пистолет, И суровый мудрый голос Запоёт среди дверей: Нет у зебры чёрных пóлос — Нет и белых — бей смелей! Спусковой крючок послушен, Нарезной прохладен ствол. Лягут, лягут наши души На хирурга липкий стол. И, вскромсав пилой грудину, Скажет врач, устало бзднув: — Мне б ещё хоть половину, Хоть крупиночку одну б!..

Несовместимо с жизнью

Отец не знал, что Вадим Брещик промышлял торговлей растворителем. Это был товар отребья: токсикоманов, объебошенных на всю голову подростков.

Каково же было его удивление обнаружить пропитанную растворителем тряпочку под колпаком Буратино.

У отца опустились руки. Что теперь начнётся… Но нельзя, нельзя паниковать.

Он быстро взял мобильный, нашёл нужный номер.

Брещик услышал звонок, но он в этот момент находился в совмещенном санузле своей подруги Дарьи Злыч, где, обняв унитаз, надрывно блевал, а Дарья выдристывала ему на голову струи тёмной словно дёготь диареи.

— Не смей подходить к телефону! — приказала Дарья, хлестнув Брещика по спине трубкой от клизмы.

Вода из трубки обрызгала зеркало.

Отец терпеливо ждал, прижав мобилу плечом и листая массивный альбом «Шедевры русской живописи».

Альбом этот подарила ему в своё время Юлия.

— Ты что там, нюхаешь растворитель, сволочь? — спросил Отец у длинного гудка.

Брещик в это мгновение сделал попытку дотянуться языком до промежности Дарьи.

— Кто разрешал?! — Дарья резко выпрямила ноги и вдруг, заскользив босой ступнёй в мыльном пятне на полу, взвизгнула и всей своей тяжестью обрушилась Вадиму на голову.

Удар грохнул.

Подвывая от боли, Дарья скорчилась

на забрызганном поносом кафеле.

Только про прошествии не менее чем 10-ти минут, она, трудно скособочившись и развернувшись в сторону Брещика, с немым всепоглощающим ужасом поняла, что тот мёртв. Как показало вскрытие, при падении Дарья смертельно травмировала Брещика, сломав бедолаге основание черепа.

Первые цели

Серёжа Татищев сидел у массивного похоронного венка и, прикрыв глаза, водил лицом по искусственным веткам. По щекам пробегала приятная щекотка, возбуждавшая мальчика.

— Серёг, ты как, уже определился насчет своей цели? — подошёл к нему флегматичный Боря Гузибет.

— Ещё нет, — пропел в ответ Серёжа, ловя губами лепесток фальшивой розы. — а ты?

— А я — уже. — торжественно заявил Боря, усаживаясь рядом и доставая пакет, — клеем не желаешь разнюхаться?

— Нет, merci beaucoup, — мотнул головой Серёжа, — а что за цель ты себе поставил?

— Цель — весьма конкретная: убить тебя.

— Шутишь?

— Ни капли. Можешь пойти сам посмотреть: там на табло уже первые цели высветили.

— А разве это разрешается? — покорно одуплился Серёжа.

— А почему нет? Ведь если я тебя убью, это не будет являться действием, совершённым ребёнком в противоречие поставленной себе цели.

— А если сделаешь что-либо, что поможет мне выжить — рискуешь оказаться в печке! вот так-то… ну, давай, попробуй. — Сергей встал во весь рост, спустил трусы и вывалил чудовищные гениталии мутанта.

— Не так быстро, малой… до весны время много.

— Что же: я уравняю шансы. Где эта бумажка? — Серёжа порылся в венках, достал фломастер, альбом и опросную карточку, — что ты, кстати, говорил там насчёт клея?

— Насчёт какого клея?

— Так и запишем: моя цель на предстоящий год — убийство Бориса Гузибета.

— Расписаться не забудь, — толкнул его под руку Боря — легко разогнулся и, пританцовывая, исчез в траурном зале.

Отцы и дети

— Я хотел бы поговорить с тобой об опасных привычках, — Отец усаживал воображаемого Буратино за стол напротив себя, наливал виски в тяжёлый тёмного хрусталя стакан.

Впереди была пустота, но отцу ничего не стоило мысленно воскресить деревянного человека, тем более, что диалоги подобные этому вели они с ним едва ли не в 666-ой раз: разве что обстановка была иной, или за окном время суток.

— Опасные привычки могут привести к преждевременной кончине: потому они и опасные. И в том-то коварство привычки, что даже курить бросить — можно, а вот ковыряться в носу — уже нет. Это я на тебя намекаю, дорогой мой. Когда-нибудь наковыряешь у себя из ноздрей серы, да фосфора: чиркнешь козявкой как спичкой — и сгоришь к ебеням. И курить ты тоже не бросил. Вчера в туалете пахло. Ты пытался набрызгать там одеколоном, но я всё равно учуял. И не говори мне, что это мои дети. Мои дети к дури не прикасаются. Они и курить-то не умеют. Мои дети — спортсмены, они увлечённые ребята. А ты — наркоман, извращенец, и ко всему деревянный: на хера ты мне, такой, спрашивается, сдался? К тому же похотлив, как сучка: всю семью мне развратил, паскуда. Ты нас всех во блуд ввёл, понимаешь ли?! — вскочив, Отец метнул стакан в стену, но он не разбился, ударив в нижний угол нарисованной печи и гулко покатившись по полу.