Бесплатных пирожных не бывает!
Шрифт:
– Я хоть и не Анюта, но от чая не откажусь, – из маленькой прихожей в гостиную шагнул Гуров. – Красиво живете, Иван Николаевич, – он снял плащ, прошел в номер, огляделся.
Нервы у Ивана были в полном порядке, иначе при его профессии и дня не проживешь, тем не менее он оторопел, только развел руками; оглядывая высокую худощавую фигуру незваного гостя, подумал, что оружия у него скорее всего нет, а бить следует первым делом по ногам. Гуров в ответ на взгляд хозяина вслух ничего не сказал, лишь коротко рассмеялся. Но Иван вдруг понял, что оперативник о его мыслях догадался.
– Вижу,
Иван опустился в кресло, понимая, что молчать глупо, но слов не находил, решил саркастически улыбнуться, лишь оскалился и отвел взгляд.
– Мне казалось, что нам есть о чем поговорить, потому и заглянул. – Гуров поддернул брюки и сел за письменный стол. – Что вас, Иван Николаевич, рабочего человека с хорошей репутацией, связывает с матерым преступником, который на свободе догуливает последние денечки?
– Знаком без году неделя, – Иван облизал пересохшие губы. – Гляжу, человек солидный, коммерческий, – он вздохнул. – Неужто я в какую историю вляпался?
– Коммерческий, точно подметили. Только вроде к холодильным установкам никакого отношения не имеет. – Гуров смотрел так внимательно, словно его на самом деле очень интересует ответ.
«Вот бога душу, неужто он в самом деле ничего не подозревает? О холодильных установках он тут же в гостинице прознал, – подумал Иван и невольно улыбнулся нормально, по-человечески. – У него на старика фактиков не хватило, и меня под Лебедева вербовать решил? Не торопись, Иван, молчи и слушай, соглашайся, кивай, только ничего не говори».
Иван, приняв это единственно правильное решение, не выдержал испытующего взгляда Гурова, несколько театрально вздохнул, вспомнил почему-то попа, который хаживал к бывшему хозяину Ивана, ответил:
– Товарищ начальник, человек грешен и зачат в грехе. Намеревался от того знакомства свою малую корысть иметь. Так ведь за намерения вроде бы не судят?
Гуров, буквально сверля его взглядом, прошептал:
– Правда?
Иван взглянул на потолок, отметил паутину в углу и перекрестился.
«Ну, верит он мне – не верит, – решил Гуров, – а речь я сказать обязан».
– В нашей работе лучше десять виновных отпустить, чем одного безвинного посадить.
– Ведомо, мы газеты читаем, – непроизвольно вырвалось у Ивана.
Гуров насупил брови, кашлянул в кулак.
– В газетах все правильно, гласность, критика. Среди нашего брата тоже всякие попадаются. Но я, Иван Николаевич, хочу сказать не о том. Первостепенное в нашей работе – профилактика, главное, предупредить человека, не дать оступиться. Хочу, чтобы между нами все изначально было честно. Если вы что уже совершили, то помочь не могу, ответите по всей строгости закона. Но если вы с этим Лебедевым только столкнулись, на скользкую дорожку только ступили, а по моим соображениям, так и есть, тогда иное дело. Тогда нам есть о чем потолковать.
«Не
– За упреждение благодарю, Лев Иванович, а толковать нам больше не о чем, – ответил Иван, решив прикинуться простачком, заставить опера высказаться конкретнее.
– Интересно получается, – неуверенно, подыскивая слова, заговорил Гуров. – Вы связались с особо опасным преступником, к вам пришел сотрудник органов, – он, словно опомнился, достал удостоверение: – Желаете ознакомиться?
Иван внимательно изучил удостоверение, сличил фотографию с оригиналом.
– Надо же, подполковник, – Иван покачал головой. – В таком-то чине и ходите по гостиницам.
– Так я не закончил, Иван Николаевич, – Гуров спрятал удостоверение, взглянул осуждающе. – Я к вам по-хорошему, с доверием, а вы мне в ответ от ворот поворот. Может, вы увязли уже и боитесь ответственности? Тогда понятно, что я ошибся.
Он встал, неловко одернул пиджак, пошел к двери, бормоча:
– Нескладно получилось, черт побери.
– Товарищ подполковник! – Иван догнал Гурова, преградил дорогу. – Вы меня не поняли, да и чай собирались выпить. Я сейчас!
Церковные обороты из речи Ивана исчезли, он стал объясняться простым русским языком, позвонил, распорядился, чтобы принесли чай, достал из серванта посуду и бутылку коньяка, ловко накрыл на стол. При этом он не умолкая рассуждал, что его доверчивость к людям к добру не приводит, в который раз он попадает в историю, но «горбатого могила исправит», видно, ему на роду написано страдать за простоту и доверчивость. Но, слава богу, мир не без добрых людей, случай свел с хорошим человеком, и огромное спасибо подполковнику Гурову Льву Ивановичу, что он такой душевный.
Гуров сидел с обиженным лицом, слушал хозяина и постепенно «оттаивал». «Хорошо поешь, – думал он, – интересно, какую арию ты заготавливаешь? Игра началась, как выражаются шахматисты, дебют за мной, теперь следует, не торопясь, укрепить завоеванные позиции».
Иван говорил одно, думал совершенно другое. «Наживку ты, начальник, забросил для фраера. Так я тебе и поверил, ищи придурка, такие кретины живут в соседнем номере. Вопрос, зачем ты действительно пришел и что ты обо мне знаешь? Документы мои сгорели, придется все менять, ну это все сопли, сейчас надо думать, как выскочить. Кто я на самом деле, сыщик не знает, иначе не приперся бы один. Явились бы командой во главе с прокуратурой, провели бы обыск, искали бы пистолет. Здесь пистолет, здесь, только не нашли бы вы его ни в жизнь, а если б и нашли, так ко мне его никак не привязать. Отпечатков пальцев на нем нет, лежит он в гостинице, на нейтральной территории, и кому принадлежит, и кто положил, совершенно неизвестно. Старик прав, сыскарь работает один, контора его бросила. Иначе он бы не пер напролом, установил за мной наблюдение, выяснил все осторожненько». Неожиданно простая мысль, которая должна была появиться первой, заставила Ивана вздрогнуть. «Как же он меня нашел?»