Бесплатных пирожных не бывает!
Шрифт:
Иван Лемешев изнывал от безделья. Он получил в сберкассе оба вклада, больший забрал себе, пять тысяч разделил, отнес половину Юрию Петровичу. Иван и не заметил, как вместо «мухомора» и «старика» начал называть Лебедева шефом либо по имени-отчеству. Двадцать тысяч, гонорар за выстрел в Кружнева, Иван убрал в тайник, который оборудовал в гостинице давно, там держал и пистолет. Появилась шальная мысль: пистолет уничтожить, он – единственная серьезная улика. Но новый сейчас добыть негде, а сколько стоит Иван Лемешев без оружия? Денег, при его образе жизни, хватит на год, а дальше?
Жил он скучно,
Юрий Петрович не знал настоящего имени своего гостя, звал Иосифом, видел третий раз в жизни, но твердо был убежден, что этот человек – лицо, приближенное к Императору, находящемуся сейчас под следствием и держащему в своих руках ниточку, на другом конце которой висела судьба Лебедева. Иосиф, как и в прошлые встречи, был неряшливо одет, небрит. Он был грустен и говорил извиняющимся тихим голосом, постоянно шмыгая носом. Впервые Иосиф появился у Лебедева вскоре после ареста Императора и «попросил» для его семьи деньги, а также предложил ликвидировать опасного свидетеля, который являлся ближайшим помощником Лебедева, находился пока на свободе, но, в отличие от Юрия Петровича, серьезными средствами не располагал, потому на него табу и не распространялось. Так Лебедев и увяз в грязной истории на юге, где познакомился с Гуровым и чуть ли не смирился с судьбой, но спас Иосиф. Он дал возможность взять за горло местного милиционера, вырвать из рук Гурова исполнителя, уйти чистеньким самому Лебедеву. Конечно, Юрий Петрович отлично понимал, что Иосиф спасает не его, а кассу, но факт остается фактом, помощь пришла тогда в последний момент, и помощь неоценимая. И наконец, именно через Иосифа передали сведения об отстранении подполковника Гурова от дела, и, как убедился Лебедев, информация оказалась достоверной.
Юрий Петрович понимал: раз человек не позвонил, а прилетел лично, значит, дело чрезвычайно важное. Иосиф позвонил из аэропорта и через час уже выкладывал на кухне Лебедева привезенные подарки. И сами подарки, и поведение гостя были таковы, что казалось: разыгрывается для неизвестного зрителя сцена прибытия в Москву заботливого родственника с далекого юга. Иосиф, сильно сутулясь, втащил в квартиру корзинку и чемодан и теперь раскладывал на столе и подоконнике свои дары: дыню, виноград, грецкие орехи и круг сулугуни, баночки с аджикой и бутыль с ткемали, завернутую в фольгу бастурму и бутыль домашнего вина.
– Вот так. Тяжелые времена, но не скудеют наши земли, – Иосиф, потирая руки и шмыгая носом, с довольным видом оглядел свои подарки, будто до конца выполнил
– Большое спасибо, очень благодарен, – произнес Лебедев, взял сверток с бастурмой, закатил глаза. – Потрясающе.
«Черт бы вас побрал, фальшивых, неискренних показушников», – думал он, усаживая гостя, справляясь о погоде, дороге, здоровье жены и детей, не имея понятия, существуют ли они вообще.
– Ты стал для нас как брат, – сказал Иосиф, выпив вторую чашку чая и жестом отказываясь от следующей.
«Начинается, – понял Лебедев, – сейчас меня, как ближайшего родственника, распнут на кресте».
– Твоя беда – наша беда, твоя забота – наша забота.
– Да, да, я знаю. Когда начнется суд? – не выдержал Юрий Петрович.
Иосиф зашмыгал носом, посмотрел грустно – не поймешь, то ли с осуждением, то ли с пониманием.
– Нам нужна твоя помощь. Твой брат не хочет видеть тебя рядом на жесткой скамье.
– Не повторяйся, – разговор зашел о деле, Лебедев приобрел уверенность. – Не стоит меня пугать. Я вам нужен на свободе, братская могила хороша только для неизвестных солдат.
– Грубый ты человек, русский, – глаза Иосифа были полны укоризны.
– Прямой. Мы не братья, даже не сестры, а деловые партнеры, кончай свои восточные сказки, переходи к делу.
Иосиф потер сизые небритые щеки, затем вроде бы смахнул слезу.
– Трудно с тобой…
– Я же сказал, кончай! – повысил голос Лебедев. – Зачем прилетел?
– Помочь тебе. Вы, русские, словно не одной крови. Даже шакал не душит шакала. А твой полковник хочет загрызть тебя.
– Гуров пока не полковник, – ответил Лебедев. – Что тебе известно?
– Его хотят уволить, и он взбесился, хочет отмыться твоей кровью, ты нам брат…
Юрий Петрович махнул на Иосифа рукой, вышел в гостиную, принес бутылку коньяка, налил в два бокала, отхлебнул.
– Уволить? Это было бы неплохо. Такие дела враз не делаются. Не ждал я от тебя хороших вестей, спасибо, – Лебедев чокнулся с бокалом Иосифа. – Наберемся терпения и подождем.
– Дело твое, но деньги нам нужны сейчас, – голос Иосифа потерял елейность.
– Что вы, как нищие, побираетесь? У ваших единокровных мало денег? Они могут купить госбанк, пошарьте в своих закромах.
– Не лезь в чужой карман. У тебя наши деньги, отдай, – Иосиф заговорил даже без акцента.
– Я не отказываюсь, приходи завтра, приготовлю, свои долги я всегда плачу, – ответил Лебедев, радуясь, что можно враз покончить с этим гиблым делом.
– Я деньги не повезу, – сказал Иосиф. – Слишком старый, в тюрьму поздно садиться, к тебе завтра придет другой человек.
– Нет! – чуть ли не крикнул Лебедев. – Никаких новых людей видеть не желаю! Ты возьмешь здесь, вынесешь из дома, там делай что хочешь, передавай, кому пожелаешь. Напишешь расписку, порядок знаешь. Все выполнишь – и свободен.
Он подумал: «Что, если расплатиться сейчас? Старик не опасен, ему со мной не справиться. Деньги под рукой, отдать, все оформить и забыть. Гуров на последнем издыхании, даже если его не уволят, сошлют в такую дыру, что ему будет не до меня. Сегодняшний его визит – чистый блеф, не более. И слова, мол, скоро увидимся – лишь попытка красиво уйти. – Юрий Петрович взял себя в руки, одернул. – Не спеши, сдохнешь на самом финише. Никто не должен знать, где я держу всю кассу».