Беспокойная юность (Повесть о жизни - 2)
Шрифт:
Полевые цветы качались по сторонам. На наших глазах в глубине неба рождались снеговые кручи облаков.
И никто -- ни тогда на Вепрже, ни потом на протяжении всей жизни -- не мог мне объяснить, откуда берутся иногда внезапные порывы счастья, в то время когда ничего особенного не происходит.
Я был искренне счастлив тогда.
На берегу Вепржа стояла халупа с соломенной кровлей. На плетне висела рыбачья сеть. На ней сидели, выклевывая засохшие водоросли, коричневые камышовки.
Они испугались нас, с треском вспорхнули и разбудили грудного ребенка. Он спал в корзинке-колыске на завалинке около
Ребенок заплакал. Из халупы вышла молодая крестьянка в подоткнутой полосатой юбке. Она увидела нас и остановилась, прижав руки к груди.
Седой пес, нехотя вылез из-под разбитого корыта, подошел к завалинке и, зевая, заглянул с недоумением в колыску. Убедившись, что все в порядке, пес сели, поглядывая на нас старыми желтыми глазами, начал яростно вычесывать блох.
– - Прочь, Сивый!
– - тихонько прикрикнула женщина, взяла ребенка на руки, обернулась к нам, и лицо ее озарилось такой сердечной улыбкой, что мы невольно улыбнулись в ответ, но ничего не могли сказать и так и стояли молча.
Женщина застенчиво предложила нам выпить молока. Мы поблагодарили ее и вошли в халупу.
Все в халупе было деревянное,-- не только стены, полы, стол, лавки и кровать, но и тарелки, гребешок на окне, солонка и лампада перед иконой. На окне лежала деревянная вилка. Деревянные эти вещи усиливали впечатление бедности и чистоты.
Леля взяла ребенка, а хозяйка спустилась в подпол и принесла оттуда запотевший кувшин молока.
Она вытерла стол полотенцем, сильно склонившись при этом, и на ее золотые волосы упал отблеск солнца. Я смотрел на эти волосы, волнистые и тонкие. Хозяйка почувствовала мой взгляд и подняла на меня глаза, зеленоватые и смущенные. И по этой примете и еще по другим признакам я понял, что в этой халупе поселилось тихое счастье.
Почему-то я подумал об этом, когда взглянул на потолок. Там висела маленькая люстра с тонкими восковыми свечами. Она была сплетена из сухих цветов. Вместо подсвечников в нее были вставлены большие пунцовые головки татарника, и к этим головкам были прикреплены необожженные свечи.
– - Что это?
– - спросил я хозяйку.-- Какая прелестная вещь!
– - Это забавка,-- ответила, смущаясь, хозяйка.-- Ее нельзя зажигать. Мой муж сплел ее, чтобы веселее было в халупе. Он корзинщик. Он плетет из лозы корзины и табуреты, а недавно сплел для паненки Яворской парасолик от солнца.
Романин не знал, что значит "парасолик", и очень удивился, когда ему объяснили, что это обыкновенный зонтик.
В это время отворилась дверь, и на пороге остановился молодой высокий крестьянин.
Кожаная белая безрукавка, вышитая зелеными нитками, была небрежно закинута на его плечи. Он был очень худ и улыбался так же застенчиво, как и хозяйка.
– - Вот и Стась, мой муж,-- сказала хозяйка.-- Он у меня не такой, как все.
Стась молча поклонился, положил в угол связку лыка, сел к столу и, улыбаясь, внимательно посмотрел на всех нас по очереди.
За открытым окном пели жаворонки. Было видно, как они, трепеща крыльями, подымались прямо вверх из зеленой пшеницы и исчезали в синеве.
Стась посмотрел за окно и усмехнулся.
– - Наши помощники,-- сказал он.-- Жаворонки.
– - Почему помощники?
– - спросила Леля.
– - Они веселят людей, когда те работают,-- ответил Стась, все
– - Стась!
– - с упреком воскликнула хозяйка.-- Кто это придумал такое!
– - Люди говорят,-- ответил Стась,-- может быть, жаворонки нас спасут от войны, как было при короле Янке Лютом.
– - Не надо людям рассказывать байки,-- предупредила хозяйка.
Стась ничего не ответил. Он только все так же снисходительно улыбнулся, постукивая пальцами по столу.
– - Что ж,-- сказал он, помолчав,-- кто не верит-- пусть не верит. А кто поверит -- тому, может быть, легче будет жить на свете. Король Янко Лютый пошел войной на соседнее господарство, а в том господарстве жили одни только холопы, пахали землю и сеяли хлеб. Вышли они против рыцарей Янко со своими вилами, в белых сермягах. А на рыцарях были медные латы, и играли те рыцари в медные трубы, и мечи у них были наточены с обеих сторон и могли с одного удара перерубить вола. Неправедная это была война,-- такая неправедная, что земля не хотела принимать людскую кровь. Стекала та кровь по полям, как по стеклу, в реки. Гибли холопы сотнями, горели их халупы, безумными от горя делались жены. И жил среди тех холопов старый горбун-музыкант. Он играл на самодельной скрипке на свадьбах. И сказал тот горбун:
"Есть на свете разные птицы, даже райские, но лучше всех наш жаворонок. Потому что это крестьянская птица. Он опевает посевы, и оттого они растут богаче и гуще. Он опевает пахарей, чтобы им было легче пахать, и косарей, чтобы пересвистеть звон их кос и тем повеселить их сердце. Есть у тех жаворонков предводитель -- молодой, самый маленький, но с золотым клювом. Надо послать к нему за помощью. Он не даст холопам умереть черной смертью. Он спасет всех нас, братья, и ваших жен, и детей, и зеленые ваши поля". И послали холопы к тому жаворонку гонцов.
– - Каких?
– - спросила вдруг хозяйка.
– - Разных. Воробьев, ласточек и даже лысого дятла -- того, что продолбил насквозь деревянный крест на костеле в Любартове. И вот,-- Стась обвел всех лукавыми глазами,-- прилетели в холопское господарство тысячи жаворонков, сели на крыши и говорят женщинам: "Вот вы, матери и жены, сестры и возлюбленные. Что вы дадите за то, чтобы окончилась эта война?"-- "Все отдадим!-- закричали женщины.-- Берите все, до последней крошечки хлеба".-"А раз так,-- говорят жаворонки,-- то сегодня же снесите на выгон за селом все вязальные и вышивальные нитки, какие у вас спрятаны по каморам". Женщины так и сделали. Среди ночи тысячи жаворонков слетелись на выгон, схватили клубки этих ниток, понеслись с ними к войску Янки Лютого и начали тучами летать вокруг этого войска, разматывать клубки и запутывать рыцарей нитками, как паук путает муху паутиной. Сначала рыцари рвали эти нитки, но жаворонки опутывали рыцарей все крепче, пока не упали те рыцари на землю и уже не могли пошевелить ни рукой, ни ногой, только отплевывались шерстью, что набилась им в рот. Тогда холопы сняли с рыцарей латы, отобрали мечи, навалили рыцарей на телеги, отвезли на границу своей земли и сбросили там за рекой, в овраг, как мусор, что вывозят на свалку. А сам Янко Лютый наглотал столько шерсти, что посинел и задохся на радость всем добрым людям.