Беспокойная юность (Повесть о жизни - 2)
Шрифт:
Непонятное спокойствие овладело мной вопреки здравому смыслу.
– - Ничего,-- пробормотал я.-- Побудем здесь еще часа три. Ей вредно сейчас трястись на фурманке.
– - А пан нас не кинет?
– - Нет, не кину.
Василь успокоился и начал варить с мальчиком кулеш.
Я знал, что оставаться в лесу опасно. Судя по отзвукам боя, немцы были уже недалеко. Может быть, опять случился прорыв, и фронт, как всегда в таких случаях, может стремительно откатиться, исчезнуть, бесследно растаять. Но мне
Я сидел около фурманки и с оцепенением смотрел на костер. Ничто так быстро не скрадывает время, как зрелище ночного огня. Я следил за каждой разгоравшейся веткой, за вихрями искр, вылетавших из сухой хвои, за сизым пламенеющим пеплом.
Женщина дышала спокойно и ровно. "Нет!
– - сказал я себе,-- От войны ты не уйдешь, как бы ты этого ни хотел. Ты не один на свете".
Я посмотрел на часы. Прошло два часа с тех пор, как я, не отрываясь, смотрел на огонь.
– - Пора собираться,-- сказал я Василю.
Мы поели кулеша. Зося проснулась, и Василь покормил ее. Она ела мало и медленно, все время смотрела на ребенка. Василь мешал ей, приставая со своим кулешом. Она осторожно отстранила его.
– - Не надо сейчас!
До рассвета было еще далеко. Василь запряг лошадей. Мы поудобнее уложили Зосю, укрыли ее двумя кожухами, и фурманка осторожно начала выезжать из леса на шоссе. Там было пусто, дул ветер. Заунывно шумели сосны. Орудийный огонь затих.
Я ехал шагом впереди и иногда светил на шоссе фонариком, чтобы Василь объезжал ухабы и лужи.
Я знал от Романина, что в нескольких километрах был старый лагерь для гарнизона Барановичей. Я надеялся, что застану в этом лагере какой-нибудь отступающий полевой госпиталь и пристрою к нему Зосю до тех пор, пока она не оправится.
Нам повезло. В дощатых лагерных бараках действительно стоял полевой госпиталь. Но он уже сворачивался и собирался уходить. Мы пришли вовремя.
Я пошел к главному врачу. Он сидел в пустом бараке и пил чай из жестяной кружки. Это был небритый старик с красными, как у кролика, глазами. Он снял очки и молча слушал меня, выжимая завязку на рукаве своего халата,-она попала в чай и намокла.
– - Так вы, значит, приняли ребенка?
– - спросил он и недовольно взглянул на меня.
– - Да, я.
– - Так-таки приняли?
– - Ничего же не оставалось делать,-- ответил я, оправдываясь.
– - Выходит, что не оставалось,-- согласился врач, намочил в чае кусок сахару и положил в рот.-- Ребеночек, очевидно, вышел сам. Так что вы не очень заноситесь, прапорщик.
– - Да я и не заношусь.
– - Напрасно! Я бы на вашем месте занесся. Хотите чаю? Потом? Потом будет суп с котом. Скоро уходим. Вашу беженку положите пока в театр. Скажите дежурной сестре, что я приказал.
– - В какой театр?
– - спросил я удивленно.
– - В императорский
Мы отнесли Зосю в гнилой театральный барак. Дежурная сестра куда-то отлучилась. Мы сами уложили Зосю на походную койку.
В глубине барака была сцена. Ее закрывал рваный холщовый занавес с аляповато написанным на нем пейзажем -- скалами Дива и Монах в Симеизе. Почему именно здесь были изображены эти скалы, яркое, как синька, море и черные пики кипарисов -- невозможно было понять.
– - Где роженица?
– - спросил за стеной женский голос. Я быстро отступил от койки к темной стене. Я узнал голос Лели.
Она быстро вошла. Из-под косынки, как всегда, выбилась прядь вьющихся ее волос. После дневного света она не сразу рассмотрела в темноватом бараке женщину на койке и нас, мужчин.
– - Кто ее доставил?
– - спросила Леля.
– - Вот они, пан прапорщик,-- пробормотал Василь и показал на меня шапкой. Леля повернулась ко мне.
– - Вы?
– - спросила она.
Я вышел из темного угла и подошел к ней.
– - Да, я,-- ответил я.-- Я, Леля. Она сильно побледнела, отступила на шаг, села на пустую койку и подняла на меня испуганные глаза.
– - Господи,-- шепотом сказала она.-- Здравствуйте! Чего же вы стоите! Как истукан.
Она, не вставая, протянула мне руку. Я нагнулся, чтобы поцеловать ее, но Леля притянула меня за шею к себе и поцеловала в губы.
– - Наконец-то,-- сказала она.-- Мы с вами, должно быть, родились под счастливой звездой.
Под счастливой звездой
Полевой госпиталь должен был сняться только к. вечеру. Я боялся, что не догоню свой отряд, и сказал Леле, что мне нужно уезжать сейчас же.
– - Останьтесь,-- попросила она.-- Ну хоть на час. Ведь это такой пустяк. Подождите, я сию минуту вернусь. Она ушла из барака. Зося спросила:
– - Кто эта паненка? Ваша невеста?
– - Да,-- ответил я. Что я мог ей сказать?! Простодушным людям нужны понятные ответы.
– - Молчи, Зося!
– - испуганно прикрикнул на нее Василь.-- Как же можно так говорить пану прапорщику. Побойся ты бога!
Минут через десять пришел санитар и сказал, что главный врач просит меня к себе.
Знакомый главный врач встретил меня сердито.
– - Вы что же это финтите, молодой человек?
– - спросил он и блеснул на меня выпуклыми стеклами очков.
– - То есть как финчу?
– - Другого слова, извините, не подберу. По существу вы так называемый шпак! Ваш отряд принадлежит Союзу городов. Гражданской организации. Вам известно, что на фронте вы подчиняетесь военным властям?
– - Как будто так,-- сказал я.