Беспокойное наследство

Говда Олег Иосифович

Здоровяк повторил его жест, прикрывая глаза от, нависшего над макушками, яркого солнца, и подтвердил с толикой восхищения:

— Ну и зоркие у тебя глаза, Куница. Что-то там виднеется. Но, для меня слишком далеко. Да и деревья заслоняют. Нет, не разобрать… Впрочем, какая разница, если мы все равно едем в ту сторону? Скоро увидим… Хорошо б, если хутор. В любом случае, где-то надо будет место для ночлега высматривать. Может, повезет — и не придется на голой земле спать? Тебе не кажется, что я, за последние дни, к пуховым перинам весьма приохотился? Ха-ха-ха…

* * *

Замеченное

издали строение оказалось крайним сараем небольшой деревеньки. Всего в дюжину изб, стоящих не привычным полукругом перед церковью, а вытянутых вдоль единственной улочки, с амбарами позади да овинами напротив. Поселенцы заложили жилища посреди небольшой рощицы, стоявшей на особинку от темнеющего на северо-западе леса, при этом используя для постройки деревья, срубленные тут же, на месте возводимого здания.

— Верно говорил Василий, — заметил Тарас. — Как басурмане поутихли, так люди и двинулись занимать вольные земли. Подальше от загребущих лап латинян и их ксендзов… А эти-то совсем издалека приблудились.

— С чего ты решил, что это новое поселение? — засомневался Степан. — Срубы, глянь-ка, уже изрядно потемнели… Лет пять избам, никак не меньше.

— Ага, а церковь или хоть каплицу какую, поставить не удосужились? Нет — и не спорь, второй год обитают, никак не дольше…

Пара мужиков, неспешно выкашивающих траву на опушке рощицы, степенно поклонилась всадникам, но работы своей не прекратили и не подошли к приезжим, как это обычно бывает в деревнях.

— А не любопытный здесь народ живет, — удивленно отметил Куница, когда и, просеменившая к колодцу с пустыми ведрами, молодица, хоть и задержалась, не стала переходить им дорогу, но глаз не подвела. Молчаливо прижалась к плетню, пропуская всадников. — Впервые вижу, чтоб так равнодушно встречали незнакомцев. А ведь не при битом шляхе живут… Неужто не интересно, что нового в мире деется? Может, война, или — тьфу, тьфу, тьфу — мор и глад? — Здравствуй, красавица! — окликнул поселянку, задорно подмигивая вполне миловидной молодухе.

— Здравствуйте, люди добрые, — вежливо поклонилась женщина, потупив взгляд и ничем не выказывая желания продолжить разговор.

— Ну, мало ли какие обычаи встречаются, — пожал плечами Степан. — Люди разные бывают. Видишь, как их детишки играют?

Куница взглянул в указанном направлении, и возле одной избы углядел нескольких пацанят, что-то увлеченно строивших из кучи песка. При этом они столь старательно подражали взрослым, что обходились без обычного детского ору и визгу, а делали все степенно, как настоящие мастеровые.

— Думаешь, из такой малышни вырастет суматошный народ? Очень сомневаюсь…

— О детишках ничего сказать не могу, не знаю… — упрямо не сдавался Тарас. — Но, что ни один нормальный крестьянин не станет косить траву без утренней росы — в этом можешь не сомневаться. А как они покос ведут — заметил? Ровно воду веслом загребают… И это литовкой, а полномерной стойкой. Нет, что хочешь мне говори, но чтобы так косить увядшую

траву, нужны отточенные до волшебной остроты косы. Либо — здешние мужики обладают невероятной силищей. Медвежьей…

— Ладно, будет ворчать… Раскудахтался, как потревоженная наседка. И то ему не так, и это — не эдак. Нам с ними не детей крестить? Пустили б переночевать под крышу, да ужином накормили… А поутру — нам дальше двигать. И пусть себе живут, как знают… Кто мы такие, чтоб других судить и уж, тем более — осуждать?

— И то верно, — неожиданно успокоился Куница. — А вот, судя по важности вида и степенности, к нам тутошний староста пожаловал… Сейчас и разузнаем: насколько тепло здешнее гостеприимство.

Подошедший к ним, статный, и не то чтобы старый, но уже изрядно почтенного возраста, седой, как лунь, но еще крепкий мужик, одетый чуть богаче прежде встреченных поселян, приветливо поклонился всадникам.

— Здравствуйте, люди добрые? По какой надобности к нам пожаловали? Или проездом будете?

— И ты здравствуй, мил человек, — уважительно ответил Степан. — Проездом, проездом — и не сомневайся… Вот, заприметили с побратимом вашу деревеньку и решили завернуть на ночлег. Надеюсь: не прогоните?

— Ночуйте, — милостиво кивнул староста. — Места много. Вона, хоть и в моей избе… — указал на один из домов, пятистенок с прирубом, украшенный примечательным резным крыльцом. — А душно в стенах — на сеновале или в пуне укладывайтесь. Отужинать тоже у меня можно. Ну, а будут отдельные пожелания… — он цепким взглядом окинул небедную одежду седоков и дорогую сбрую. — Сговоримся, одним словом…

— Спасибо, мил человек, — спешился Куница. — Скажи, как зовут вашу деревеньку. И сам-то — кем будешь?

— Да, не за что, пока… Хутор наш Выселками соседи прозвали. А я — атаман здешний. Петром Бобриком кличут… — обстоятельно ответил тот. А потом, еще раз повел рукой в сторону своего дома. — Ну, так что, гости дорогие — милости прошу, к нашему шалашу…

— Благодарствуем… А скажи, Петро, как давно вы в здешних местах поселились? — спросил Тарас.

— Да второй год ужо скоро… — цепко и недобро взглянул на приезжих староста. — А что?

— Извини, коли не так спросил, — заметил смену настроения и возникшую настороженность мужика Куница. — Любопытно просто стало: от чего это люди с насиженных мест снимаются?

— По-разному бывает… — пожал плечами староста. — Кому простора не хватает, кто от горя убегает. Иному — панская власть в тягость. Третьему — вера отцов дороже нажитого добра… Сколько людей — столько и резонов наберется. Всего и не перечислить.

— А… — Тарас уже было открыл рот, чтоб бесхитростно спросить о причине переселения самих "выселенцев", но более сообразительный Степан быстро задал другой вопрос:

— Не боязно, на новых землях? Дома все беды и напасти хоть знамо, с какого боку поджидать. А тут? Одних басурман за глаза хватит… Ведь, даже если самый малый чамбул* налетит, и то — не отбиться вам. И до ближайшего замка не добежать… В одночасье сгинете.