Беспокойное наследство

Говда Олег Иосифович

— Кстати, может нам следует сразу оговорить сумму моего вознаграждения за хранение и надзор за вашей частью клада?

Степан смачно потянулся, хрустнув суставами, и двинулся к двери, увлекая за собой худосочного хозяина.

— Обязательно оговорим… — начал вкрадчиво. — Вы все деньги в рост отдавать собираетесь, верно? Вот и хотелось бы узнать — под какой процент? Прикинем: сколько мне с трети от общей суммы полагается?..

Что ответил ушлому побратиму Ицхак, Куница уже не расслышал — они вышли на улицу и закрыли за собой двери.

— Наконец-то

мы остались одни! — воскликнул Тарас, поворачиваясь к девушке. — У меня от этих гешефтов уже голова болеть нача…

Договорить он не успел, потому что руки любимой привлекли его голову к себе, а жаркие губы Ребекки крепко и надолго запечатали рот нареченного. Поцелуй оказался таким сладким и головокружительным, что Тарас закрыл глаза. А когда, спустя какое-то время, открыл снова — Куница увидел, что очутился вместе с Ребеккой посреди светлицы родительского дома.

— Вот мы и у себя, Ривка… — не подавая вида, что удивлен этим не меньше невесты, промолвил Тарас.

— С возвращением, хозяин! — два негромких мужских голоса слились в одном приветствии.

— Здравствуй, новая хозяйка! — ушлая кикимора, интуитивно почувствовала, кому будет принадлежать главенство в ближайшие годы, и сперва поздоровалась с девушкой.

— Ой! Кто здесь?! — всполошилась та, изворачиваясь так неловко, что оказалась прижитой к парню спиной, из-за чего его руки, следуя движению ее тела, переместились со спины девушки на ее грудь. В тот же миг принявшись нежно оглаживать и тискать ее, словно зажили независимой жизнью.

— Вам всем тоже не кашлять… — нарочито грубо ответил парень, досадливо морщась. Он-то хотел остаться с любимой наедине, а тут — опять полная горница посторонних глаз. — И если кто, еще сам не сообразил, то объясняю: чтоб через мгновение и духом вашим здесь не пахло! Марш в овин и, пока не позову, в дом ни ногой! Нечего мне невесту смущать! Неужто трудно догадаться, что она испугаться может, с непривычки-то…

— Конечно, хозяин! Всенепременно… Извини, хозяйка… Не извольте беспокоиться… Это от неожиданности вашего появления. Доброй ночи, хозяева… — домашняя нежить Куниц в три голоса торопливо произнесла и извинения, и за печкой затихло.

— Это твои домовые? — девушка попыталась развернуться обратно лицом к лицу, но, принявшиеся распускать шнуровку рубахи, руки Тараса удержали Ребекку на месте.

— Да… Домовой… и суседко с женой… Они хорошие, добрые… Не волнуйся… Чуток странно, зато, тебе с ними не так одиноко без меня будет… — поспешно объяснил парень, стараясь отвлечь внимание любимой от своих действий, удивляясь произошедшим переменам в поведении девушки. Если раньше, кроме той последней, хмельной Купальской ночи, все его попытки снять с нее одежду встречали решительный отпор, то теперь — Ребекка словно и не замечала, что груди уже полностью оголены и находятся во власти проказливых ладоней парня. — Я слышал, тебя русалки освободили? — сменил он тему.

— Знаешь, о чем я жалела тогда, в плену? — Ребекка мягко освободилась от его объятий, но вместо того, чтоб поправить пришедшую в полный беспорядок одежду, стала

неспешно раздеваться.

— Нет… — огорошено ответил тот.

— Больше всего я жалела о том… — девушка небрежно переступила через упавшее на пол платье и шагнула к Тарасу… — что сбежала от тебя… Помнишь? В ночь накануне Купалы.

Парень растерянно кивнул, любуясь видом ее обнаженного тела и не слишком-то прислушиваясь к произносимым словам.

— Когда, спасительницы русалки усадили меня на спину огромной рыбины и отправили домой, я вдруг отчетливо поняла: как мы глупы! Ведь меня могли изнасиловать перепившиеся стражники, или запытать до полусмерти бесноватые инквизиторы, а потом — засудить и сжечь, как ведьму. И я не узнала б твоих ласк, любимый мой… — говоря все это, Ребекка хоть немного и неловко, успела распустить шнуровку на рубахе Тараса. — Жизнь так коротка, а смерть — напротив, внезапна и беспощадна. Меня больше не интересует, что скажут люди, благословит нас или нет отец… Я твоя — на весь отпущенный нам век! Прижми меня крепче и пусть будет, что будет…

Возможно, на подобную откровенность следовало что-то ответить, но Тарас попросту подхватил девушку на руки и отнес ее на постель…

А дальше была слишком короткая ночь, — наполненная неистовыми объятиями, сладкими стонами, горячечным шепотом и прочими любовными мучениями. Покуда еще одна пара пыталась постичь двойственную сущность человеческого бытия. Отдаться — чтобы приобрести, и овладеть — чтобы смирится…

Глава шестнадцатая

— C оглашением ты хорошо придумал, — сказал Степан, когда его конь начал сбоить, и побратимам пришлось пустить лошадей шагом.

Это были первые слова, которыми они перемолвились с тех пор, как выехали с Михайловки. Сперва каждый думал о личном, а потом друзья пустили лошадей галопом, словно убегали. И опять стало не до разговоров… Несясь вскачь можно только перекрикиваться изредка, пытаясь пересилить свист ветра в ушах. А такое напряжение глотки совершенно не способствует задушевной беседе.

— Спасибо отцу Василию: надоумил… — кивнул Тарас. — Я ведь от счастья совсем голову потерял, и сам бы не сообразил. За то теперь, что бы со мной не стряслось — Ривке не придется прятать глаза от односельчан. А случись родиться дитяти… — тут он немного помолчал, вспоминая приятное, и только потом закончил свою мысль… — у них будет свой очаг. Вот так, брат… Нам обоим есть куда возвращаться. Тебя — Аревик ждет, меня — Ребекка.

— И чтоб не заставлять невест волноваться, придется поторопиться и скорее найти потерянную реликвию…

— Мы могли бы двигаться гораздо быстрее, если бы ты слез с лошади… — резонно заметил Тарас.

— Думаешь это так легко крыльями махать? — произнес с некоторой обидой Степан. — Сам-то что не попробуешь, а возишь свою "паню" на седле.

— Я б с радостью… — вздохнул недоученный ведун. — Знаешь, как порой хочется взмыть к облакам?.. Да только — глупо бескрылому о небе мечтать. У каждого свой оброк и своя стезя…