Беспокойный возраст
Шрифт:
— А мне все равно. Я не ищу лучших мест.
Лидия с любопытством посмотрела на него и отвела взгляд.
— Ну, пошли, — сказал Славик. — Ты, Макс, заходи завтра утром ко мне… И ты, Сашка. Завтра уже, наверное, вывесят разнарядку.
— Я провожу тебя, — тихо сказал Максим Лидии. — Можно?
Уголки губ Лидии чуть дрогнули. Она не ответила.
Галя и Славик быстро распрощались и, взявшись за руки, побежали к автобусу. Черемшанов, тряхнув руку Максима, кинулся
— Завтра увидимся! — на бегу оглянувшись, крикнул Саша.
Максим взял Лидию под руку. С минуту они шли молча.
Сумерки уже сгустились, но в воздухе все еще чувствовалась дневная теплота.
— Почему ты молчишь? Ты не рад? — спросила Лидия и с лукавинкой заглянула ему в глаза.
— Я надеялся на большее, — небрежно ответил Максим. — Как у тебя дела?
— У меня нормально. Остался еще один экзамен, и я — на пятом курсе. Боюсь ужасно, как бы не сорваться.
— Не сорвешься. Не бойся.
Толпа пешеходов сомкнулась перед ними. Максим потянул Лидию в сияющий голубым неоном просвет, увлек к перекрестку.
— Уйдем из этой кутерьмы. Пойдем куда-нибудь, в открытое кафе или в Александровский — посидим, — предложил Максим.
— Нет, сегодня я никуда не хочу. Уже поздно. И нет настроения.
— Это почему же? — удивленно спросил Максим и теснее прижал к себе ее локоть.
Теперь уже она потянула его за руку, и они перебежали через улицу перед множеством остановившихся у белой черты автомобилей.
— Почему у тебя нет настроения? — снова спросил Максим, когда они перешли на другую сторону улицы. — Ведь у нас остались считанные дни. Я скоро уеду… И хотелось бы повеселей провести время.
Лидия пожала плечами:
— Ну и что, же? Все уедут…
— Лида…
— Ну что?
Максиму показалось: в ее глазах переливался вызывающий холодок.
— Я не понимаю. Ты что — шутишь?
— Ничуть.
Лидия тихонько засмеялась:
— Идем. Проводи меня. Никуда я нынче не хочу.
— Я возьму такси.
— Не надо. Поедем в метро.
— Ты капризничаешь… — упрекнул Максим.
Лидия промолчала.
Они спустились в метро, стали прохаживаться по перрону среди пестрой, одетой по-летнему толпы. Прошло несколько поездов, а Лидия все еще не торопилась входить в вагон.
— Ты уже решил, куда ехать на работу? — спросила она.
— Ничего я не решил. Говорят, есть путевки на Иртыш, на Амур, на Волгу. В Степновск, например. Ребята хотят ехать туда…
— А ты поезжай на Амур.
— С тобой хоть на Сахалин. — Максим кусал губы. — А вот без тебя никуда не хочется.
— Мне еще год учиться, — вздохнула Лидия. — Мне самой досадно. Все уже с дипломами,
Сегодня он казался ей особенно возмужалым, может быть, потому, что на впалых, небритых, против обыкновения, щеках его темнела густая щетинка.
Подошел еще один поезд, Лидия схватила Максима за руку:.
— Едем!
Людской поток увлек их в переполненный вагон. Придерживаясь за поручни, они стояли, стиснутые со всех сторон пассажирами. Максим не сводил глаз с ее чуть зарумянившегося лица.
В вагоне они почти не разговаривали, а только обменивались взглядами и улыбками. Их смешило все: и то, что их прижали друг к другу, и то, что их бросало вместе с людьми, из стороны в сторону, когда вагон заносило на подземных кривых.
Максим держал ее теплые тонкие пальцы в своей по-мужски тяжелой руке. Она не отнимала их и только смотрела на него то строго, то беспокойно, то насмешливо.
Они вышли из метро на «Киевской» и вновь очутились под теплым сумеречным небом. Нечаевы жили недалеко от Киевского вокзала, в Брянском переулке, в старом бревенчатом, выстроенном еще до революции доме. Такие дома еще сохранились на бывших окраинах Москвы, а кое-где и вблизи центральных уличных магистралей, в узких переулках и тупичках. Максим осторожно вел Лидию под руку по неровному, с разбитыми плитками, тротуару. Они болтали о всяких пустяках и смеялись по каждому ничтожному поводу. Максим совсем забыл о том, что ему придется уезжать куда-то. Ему казалось, что все устроится само собой и они никогда не расстанутся…
И вдруг Лидия сама напомнила об отъезде. Посерьезнев, она спросила:
— Скажи, Макс, правду говорят, что ты никуда не поедешь?… Устроишься работать в Москве или где-нибудь поблизости?
— Кто это болтает? — удивился Максим.
— Ребята в институте, — неопределенно ответила Лидия.
— Сашка? — вновь почувствовав укол неприязни, спросил он, и ему стало стыдно.
Лидия не ответила.
— Почему я должен остаться в Москве? — недовольно сказал Максим. — Почему все думают, что я на каком-то особом положении?
Но досада его была неискренней: ведь и сам он иногда втайне надеялся, что его оставят в Москве.
— Говорят, твой отец может похлопотать… позвонить куда следует, и тебя оставят, — сказала Лидия.
— А ты как хотела бы: чтобы я остался или уехал? — с надеждой, что она захочет, чтобы он остался, неуверенно спросил Максим.
Но Лидия, даже не помедлив, ответила:
— Если так, как говорят, я бы не хотела… Ты же знаешь: ребята таких презирают. Вообще протекция — мерзкая вещь.