Бесполезное путешествие

Эксбрайя Шарль

Она с удивлением взглянула на меня.

— Но я даже не знаю, кто вы.

— Какое это имеет значение, если я готов оказать вам помощь? Меня зовут Мишель Феррьер.

Когда я представил свою протеже, папаша Жаррье как-то странно посмотрел на меня и глубоко вздохнул.

— Только потому, что мы давно с вами знакомы… Номер восемь свободен… Как зовут эту «оставленную»?

К моему изумлению, та заявила:

— Альберта Морсен.

Почему она не назвала своего настоящего имени? Жаррье дал

ей заполнить карточку, и она без зазрения совести подписалась вымышленным именем. Я спросил себя, не связался ли с фантазеркой.

— Вы, конечно, поужинаете вместе?

— Если мадемуазель Морсен согласна разделить мой ужин…

Немного поколебавшись, она согласилась. Я проводил ее до номера, а потом, сдерживая данное слово, сходил на вокзал, чтобы поговорить с хозяином «Шмен де Фер». Когда я возвращался в город, мне встретился Пьер.

— Смотри-ка, а я думал, ты уже спишь. Тебе стало лучше? Ты идешь к нам? Я сказал Каролине, что ты приехал, и она выругала меня за то, что я тебя не задержал.

— Нет, старина, если не возражаете, завтра. Моя мигрень разыгралась с удвоенной силой, и я забыл ее лишь потому, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

… Моя история заинтересовала комиссара. Но когда я сказал, что отвел девушку в свой отель, он остановился.

— Скажи-ка, нет ли у тебя задних мыслей?

— Ты отлично знаешь, что у меня в голове, милый Пьер.

— Во всяком случае, мне кажется, что ты слишком быстро расчувствовался. Твоя Альберта пренебрегла правилами приличий, и нет никаких доказательств, что она рассказала правду…

— Но ее поход на почту, к окошку «До востребования»?

— Вполне возможно, у нее был любовник, но вряд ли их связь могла перерасти в такую драму. Нынешние девушки обладают невероятной наглостью и способны придумать что угодно, лишь бы вызвать к себе интерес. Она, вероятно, заметила тебя еще в кафе и, оценив твою физиономию, решила, что ты вполне можешь оплатить ей комнату и ужин.

— Не уверен… Она не похожа на любительницу приключений… Хоть я в не очень хорошо разбираюсь во всех этих женских историях… Впрочем, завтра мы узнаем правду.

— Почему завтра?

— Потому что я посоветовал ей пойти к этому типу. Естественно, она знает его фамилию, и ей остается только вернуться в Сен-Клод, но не жертвой, а мстительницей. Короче говоря, я посоветовал ей в случае необходимости устроить скандал, но нужно, чтобы этот мерзавец…

— Если он существует…

— Если он существует, чтобы он не сбежал. А я провожу девочку, чтоб помочь ей!

Пьер расхохотался.

— Чертов Мишель! Ей-Богу, она тебе приглянулась! Я бы посоветовал не вмешиваться в это дело и отдохнуть как следует, но, поскольку, разыгрывая верного рыцаря, ты меньше думаешь о своих бедах, может быть, это даже полезно. Она хоть хорошенькая?

— Нет… Я не стал бы утверждать, что она красива… Просто молода… Но я уверен, она не все мне рассказала… У нее круги под глазами, и она плохо

выглядит…

— Ничего удивительного, если она ведет разгульную жизнь…

— Или если она беременна.

— Ну вот еще! Тебе не кажется, что это чересчур?

— Луиза, когда ждала ребенка, которому не суждено было родиться живым, выглядела точно так же.

Пьер взял меня под руку.

— Ты интересуешься ею потому, что она похожа на Луизу, да? Бедный старина Мишель…

Мы дошли почти до самого его дома.

— Ты не зайдешь поздороваться с Каролиной?

— Лучше завтра… Сегодня очень болит голова… Очень, как и всякий раз… Боюсь…

Вместо ответа Сандрей крепко пожал мне руку. Я был благодарен ему за то, что он не стал меня утешать.

— До завтра. Расскажешь, чем закончится эта история, но все-таки повнимательней следи за бумажником.

Наш ужин тет-а-тет прошел не очень весело. Голова болела все сильней, поэтому аппетита у меня не было. Моя знакомая сказала, что очень устала и потому есть не хочет. Глядя на нее, я все время думал о Луизе. Ноющий голос девушки теперь только раздражал, хоть совсем недавно вызывал во мне сочувствие. Она такая же трусливая, как Луиза… Луиза, бросившая меня. Я вдруг резко спросил:

— Вы что, больны?

Мой тон испугал ее.

— Вольна? Почему я должна быть больна?

— Если только вы не беременны.

Кровь отлила от ее щек, и она вдруг разрыдалась.

Удовлетворение, которое я испытал от того, что не ошибся в своих предположениях, не смогло компенсировать смущения, вызванного этой сценой. Несколько клиентов Жаррье смотрели на нас. Казалось, что они с особенной строгостью взирают на меня, и я занервничал.

— Замолчите! Замолчите же, ради Бога!

Подошла мамаша Жаррье узнать, что произошло. Я пожал плечами, показывая, что и сам не понимаю. Франсуаза Жаррье была славной женщиной. Во время оккупации она потеряла двух сыновей, но это не ожесточило ее, скорее наоборот. Она погладила лже-Альберту по голове.

— У вас не все в порядке, малышка?

— Я так несчастна, — всхлипнула девушка.

— Ладно, ладно, успокойтесь… Все может устроиться, кроме смерти.

Я взял свою спутницу за руку и потряс ее.

— Я приказываю вам замолчать! Я привел вас сюда не для того, чтобы устраивать скандал!

— Вы делаете мне больно!

Мадам Жаррье вступилась за девушку.

— Что с вами, Мишель? Вы с ума сошли? Посмотрите-ка на ее руку! Завтра на этом месте будет хороший синяк! Вам не стыдно?

Казалось, меня бьют по голове острием кинжала, боль ослепила… Хотелось вопить. Я уже не понимал, где нахожусь. Слово «стыдно» на несколько секунд отрезвило меня. Стыдно? Мне? Стыдно должно быть Луизе! Я путал двух женщин, ту, что была раньше, и сегодняшнюю. Передо мной сидела Луиза, такая же, как в тот день, когда распрощалась со мной. Сам того не желая, я закричал: