Бесполезные ископаемые
Шрифт:
– Хетаг, а где Берта? – обычно Луис просыпается раньше меня.
– Не знаю, ушла наверное.
– Ах ты, черт! Ладно, я в булочную. Увидимся на занятиях.
Забыл сказать. Как-то я написал Джэсу. Спросил его, знает ли он такого человека – по имени Луис Киеранс. Джэс ответил:
– Бро, мальчишка был очень хорош. Вот только где он сейчас?
Где-где – в булочной…
5
День, конечно, медленно
Хороший был день. Я ходил на занятия, слушал Рильке в медиатеке, играл в футбол со студентами из Бразилии. Возвращался домой с офигенной усталостью в ногах.
Позвонил итальянец Франческо.
– Сегодня у Нины день рождения. Нет желания прошвырнуться?
Нина – жена Грегори. Он из Новой Зеландии, учится с Франческо в одной группе. Живет в Берлине уже три года. Грегори – киносценарист. В его активе – две арт-хаусные короткометражки. Нина пишет роман. Собственно, они такие… типичные жители Берлина. Иногда мне кажется, в этом городе ни у кого нет нормальной профессии.
Я согласился. «Почему бы нет? – подумал я. – Посижу там пару часов и уеду домой».
Моя жизнь в Берлине развивается по двум основным направлениям. Первое – бесконечные загулы по барам и клубам с Луисом и Франческо, и второе – похмельные прогулки с Сэмом из Ливерпуля и его девушкой.
Я не знаю, что нравится мне больше. Я даже не знаю, нравится ли мне это. И, если честно, не хочу знать. И первое, и второе – часть моего существования. Так уж получилось – тогда зачем об этом думать?
Я убрался в квартире и сел пить кофе на веранде. Запущенный сад Марка представлял собой небольшой палисадник с тремя сливовыми деревьями, кустом шиповника и грядками какой-то зелени. Под верандой валялась лейка. Я наполнил её водой и полил эту хаотично существующую растительность. А потом зафутболил лейку назад под веранду. «Знай свое место, вещь».
В голове было как никогда пусто. И от этого медленно, но уверенно поднималось настроение. Бывают же такие пустые дни, кода и самому хочется быть пустым, как пустая бутылка. И прозрачным. Чтобы видели, что ты – пустой. И не приставали со своими дурацкими вопросами и предложениями.
Я налил еще кофе, открыл свой старенький «макбук» и долго (по крайней мере, мне так казалось) писал рассказ, который придумал еще зимой. Банальная история.
На пляже лежали она и он…
– Черт, нет ничего вкуснее холодного арбуза в жару, – сказала она, взяв еще один кусок сладкого сочного арбуза.
– Смотри не лопни, ты уже пол-арбуза съела, – сказал он.
Они купили арбуз у мальчика-араба. Он бродил по пляжу и продавал кукурузу и арбузы. У него
По утрам он уезжал в город. Покупал кукурузу и арбузы, а потом тащился на пляж. Продавал за копейки, а потому его и любили.
В тот день действительно было безумно жарко. А она не боялась солнца – лежала себе полуголая на песке и лопала арбуз. Мальчик-араб сидел рядом и пялился на её груди. На то он и мальчик, чтобы пялиться на женские груди.
– Знаешь, это не очень красиво – пялиться на чужие груди, – сказала она.
– Ну не на свои же груди мне пялиться? – резонно заметил мальчик.
– Давай не придуривайся, – сказала она.
– Хочешь, я прогоню его? – сказал её мужчина.
– Слушайте, что плохого в том, что я пялюсь на чьи-то груди? Я же не собираюсь их лапать? – сказал мальчик и пошел дальше по пляжу.
– Конечно, нагловатый типец, но, если честно, мне он нравится, – сказал мужчина.
– Мне тоже. Ну и потом, мне нравится, что он пялится на мои груди. То есть мне нравится, что ему они нравятся. Что ХОТЬ КОМУ-ТО они нравятся, – сказала она.
– Брось ты, у тебя волшебные груди – кому они не нравятся?
– Тебе не нравятся. Отрежь-ка мне еще немного арбуза. Хочу быть толстой дурой, – сказала она.
– Дура, от арбуза не толстеют, – сказал мужчина, и они еще долго валялись на песке.
Я перечитал написанное, допил кофе и закрыл файл, не сохранив этот текст. Так и знал: дурацкая история. Только зря держал её в голове.
Не знаю почему – не получается писать о хороших людях, хоть лопни. Нет настроения придумывать истории о людях, которых любишь. Которые с тобой. В разы легче писать о тех, кто приносит проблемы и несчастья. О тех, кто уходит. О тех, от кого уходишь ты. О тех, кто бросает, и о тех, кого швыряешь сам. О тех, кто не с тобой. «Уже» или «еще» – не имеет значения.
Никогда не замечали, как плохо пишется, когда рядом тот, кого любишь, и вы счастливы и весело проводите время? Банально не думаешь о таких штуках: кому хочется тратить дни и тем более ночи на жуткую писанину? Есть тонны других интересных вещей.
Пишут несчастные. И если вам нравится, например, чей-то любовный сонет – так и знайте, его написали не от хорошей жизни. Что-то прогнило, где-то треснуло – вот и садится неудачник за письменный стол. Глотает литры кофе, пялится на её фотку и с диким желанием придумывает рифмы. Чтобы хоть что-то исправить. Или тупо выболтаться перед самим собой.