Беспорядочные связи
Шрифт:
Он знал, что Китти неравнодушна к нему, но пока еще не понял, какую цель она преследует: то ли хочет, чтобы он согревал и развлекал ее, пока она не встретит мистера Мужа, то ли надеется обратить его в мистера Мужа. На уме у нее было, безусловно, одно из двух, но Коул не видел себя ни в той, ни в другой роли. А вот заигрывать с ней ему нравилось.
Коул все свое обаяние теперь обратил на Китти, хотя сознавал, что флиртует с ней только для того, чтобы позлить Миранду, – это ему тоже доставляло своеобразное удовольствие. Он открыто начал рассматривать ее миниатюрную, безупречно пропорциональную фигурку в оправе из
От Китти не укрылся его оценивающий взгляд. Она заморгала, соски под платьем затвердели – именно в ту секунду, когда он взглянул на них. Может быть, она натренировала их. Интересно, вдруг подумал Коул, что бы делали ее родители, воспроизведи они на свет уродца с кудряшками, прыщавой кожей, плоской грудью, толстым задом и плохим зрением? Наверно, стали бы исправлять дефекты дочери или обменяли бы ее на такую вот красавицу, которая сейчас стояла перед ним. Коул рассмеялся.
Девушки, вздрогнув от неожиданности, удивленно посмотрели на него: они вели разговор на серьезную тему, где смех был неуместен.
– Кит, на тебе есть нижнее белье? Или ты специально так оделась, чтобы собравшиеся здесь старики забыли проверить, сколько нулей они пишут на своих дарственных чеках? – Коул наблюдал за ней из-под полуопущенных век.
– Ты такой же несносный, как Говард Стерн! – хихикнула довольная Китти.
Коул сомневался в том, чтобы Китти когда-либо слышала выступления Говарда Стерна, но, зная из газет о его репутации мастера острот, она сочла, что не ошибется, употребив в данном контексте его имя, одновременно выказывая свою светскость и осведомленность.
Коул с удовлетворением отметил, что достиг поставленной цели – разозлил Миранду. Он и сам не понимал, почему не мог отказать себе в этом удовольствии. Ее роскошная матовая кожа вспыхнула очаровательным румянцем; так пунцовеют только рыжеволосые. Его бестактная реплика смутила и рассердила ее.
Раздосадованная развязной манерой поведения Коула, который, не замечая ее, адресовал слова и взгляды только своей светской приятельнице, Миранда стала смотреть по сторонам, подыскивая удобный предлог, чтобы удалиться. Она оказалась не очень расторопной.
– О, а вот и Рейнольд Макинни, – прожурчала Китти, помахав рукой кандидату в сенат штата Техас, который в свои тридцать лет или около того был еще холост. – Мне нужно с ним поговорить. Рада была познакомиться. – Она коснулась щекой щеки Миранды, выдув в воздух поцелуй. – А ты, разбойник, веди себя прилично. – Коула Китти поцеловала в щеку по-настоящему, а потом решительно устремилась к Макинни.
Коул и Миранда смотрели ей вслед. На губах Коула играла улыбка. Он получил ответ на свой вопрос: Китти отвела ему роль увеселителя. Китти Макинни. Звучит солидно. Интересно, когда будет свадьба? Очевидно, до выборов. Вероятно, в день открытия избирательных участков.
Миранда незаметно наблюдала за Коулом. Она прочла в его лице искреннюю симпатию к девушке и рассвирепела. Но разве можно его упрекать? У Китти было все, что обычно мужчины ищут в женщинах. Даже мне она понравилась, в унылом смирении рассуждала Миранда. Какая я ей соперница?
Вдруг она смягчилась. Соперница? В чем? Неужели она готова воевать с Китти за этого
Коул наблюдал за Мирандой. В ее лице на несколько мгновений обнажилась хватающая за душу незащищенность, но потом оно опять приняло выражение холодной невозмутимости. Интересно, что заставляет ее так жестко контролировать свои чувства? О ком и о чем она думает?
Глава 6
К Миранде и Коулу приблизился официант. Он держал в руках поднос с шампанским, винами и еще с чем-то похожим на минеральную воду. Своим появлением официант нарушил затянувшееся неловкое молчание.
– «Мерло» есть? – тоном завсегдатая светских ужинов спросил Коул, беглым взглядом осматривая напитки.
– Есть, сэр. – Официант кивком головы указал на бокал с малиновой жидкостью в центре подноса. Миранда стояла со скучающе-вежливым видом, но в ее душе происходила борьба двух чувств: раздражения – на то, что Коул даже не счел нужным спросить, что она будет пить; и бурной радости– из-за того, что он помнил, какой напиток она потягивала в вечер их знакомства в «Электрик блюз». Первое чувство одержало верх, и Миранда, одарив Коула, который протягивал ей «Мерло», ледяным взглядом, схватила бокал с шампанским. Смущенный официант вопросительно глянул на Коула и, увидев в ответ довольную ухмылку, поспешил отойти к следующей паре.
Коул оставил «Мерло» себе и теперь потягивал его с преувеличенным наслаждением. Миранда могла только гадать, действительно ли он хотел угодить ей или она самонадеянно предположила то, чего не было.
– Ты что – заядлая алкоголичка или мы собираемся отметить какое-то торжественное событие?
Миранда, не зная, как объяснить свой поступок, отпила большой глоток шампанского, глазами выискивая в толпе гостей кого-нибудь, кто мог бы избавить ее от Коула. Рядом с ним она чувствовала себя неуютно. Тело напряжено, разум парализован – состояние наркоманки. Неуправляемое. Именно поэтому она никогда не пробовала принимать наркотики; именно поэтому она не желает находиться подле Коула Тейлора.
Коул в ожидании ответа смотрел на Миранду. Пленительная женщина. Он не мог противиться своему влечению. Но знал, что должен противиться ему. Этого требуют обстоятельства, угрюмо думал Коул. Взрывоопасная ситуация. Она – частный детектив. Он – ее главный подозреваемый. Она считает, что он замешан в изнасилованиях, и одному Богу известно, насколько близко к истине ее предположение. Она слишком красива. И чертовски независима.
Миранда, не найдя никого, кто бы ее выручил, вновь повернулась к Коулу. Он стоял в непринужденно-дерзкой позе и смотрел на окружающих с таким видом, будто посылал всех к черту. Пиджак небрежно расстегнут, выбившаяся прядь волос беззаботно падает на лоб, на губах играет усмешка. Соседский мальчишка-озорник да и только. Мальчишка, который швыряет в окна бейсбольные мячи и тут же убегает, а потом с очаровательной улыбкой объявляет, что он ни в чем не виноват. Мальчишка, к которому матери стараются близко не подпускать своих сыновей, а дочерей и подавно.