Беспорядочные связи
Шрифт:
Коул, откинувшись на спинку стула, в немом изумлении слушал откровения брата и сестры. С трудом верилось, что драма их жизни так тесно переплетается с его собственной судьбой. Рик молчал, и Эрика, следившая за игрой чувств на его лице, наконец продолжила:
– А в последнее время меня гнетет воспоминание еще об одном неблаговидном поступке. Не знаю, почему я раньше об этом не задумывалась. Может быть, потому, что хотела верить, будто ложь, сказанная мною десять лет назад, никому не нанесла вреда. – Она взглянула на Коула и вновь взяла его за руку. – Теперь я понимаю, что ошибалась.
– Что это за ложь, черт побери? – процедил
Эрика помедлила, подыскивая нужные слова, которые через несколько секунд хлынули из нее безудержным потоком.
– В тот вечер, когда я позвонила тебе и попросила приехать за мной к школе, я была не в себе от пережитого ужаса. Ты стал засыпать меня вопросами, спрашивал, с кем я встречалась, что сделал этот парень, пострадала ли я. Из моих ответов у тебя создалось впечатление, что на меня напал Коул, хотя я-то знала, что это был не он. Потом ты отвез меня домой. Мама тут же забрала меня, стала успокаивать, приводить в порядок.
Когда я вышла к вам, вы с отцом уже составили план действий. Решили, что в полицию заявлять не следует, а нужно ехать на ранчо к Трейнорам и поставить перед фактом отца Коула, чтобы он сам наказал сына. Вы хотели уберечь меня от скандала. Я пыталась все объяснить вам, но вы меня не слушали, неустанно повторяя, что я в шоке и вы сами все уладите.
Потом отец повез меня к Трейнорам. Он пошел в дом один, а меня оставил в машине, сказав, что придет за мной, как только поговорит со стариком Трейнором и заставит Коула принести извинения. Я, пока ждала отца, решила, что скажу мистеру Трейнору правду. Вдруг дверца машины открылась. Я подумала, что это отец. Но это был не он. Это был…
Эрика глубоко вздохнула и зажмурилась, будто надеялась заслониться от тяжелого воспоминания. Рик метнул в сторону Тейлора убийственный взгляд. Тот слушал Эрику, затаив дыхание.
– Я думала, что этот кошмар никогда не кончится. Он вытащил меня из машины и потащил в лес. От страха я лишилась дара речи. Думала, он собирается завершить начатое. Он остановил меня возле дерева. Мне казалось, что мое сердце не выдержит– так сильно оно колотилось, – и я умру; Тогда я действительно хотела умереть, потому что была так напугана, что даже кричать не могла. Я попыталась вырваться, но мне это не удалось. Он вытащил нож и приставил к моему плечу, потом указал на какие-то буквы, вырезанные на стволе дерева, по-видимому, совсем незадолго до этого. «К + Э». Он сказал… – Эрика судорожно вздохнула. – Он сказал: «Это на память, на вечную память». Потом засмеялся и добавил: «Все будут думать, что «К» – это Коул. Все, кроме нас двоих, верно?»
Эрика сжала губы, чтобы унять дрожь. – Мы услышали голос отца, – заговорила она снова. – Этот мерзавец больно стиснул мне руку, приставил к плечу нож и приказал не говорить, кто напал на меня, иначе он вырежет те же инициалы и на моем плече. Он сказал, что если все будут считать виновным Коула, то так ему и надо. Сказал, что тогда справедливость будет восстановлена.
Я побежала к отцу. Он отругал меня за то, что я шатаюсь где ни попадя, приказал сделать вид, будто я сильно расстроена, даже заплакать, если смогу, чтобы Коул чувствовал себя виноватым. Он сказал, что Коул все отрицает, но мистер Трейнор поверил ему, нашему отцу, и обещал заплатить нам за молчание.
Эрика и Коул обменялись взглядами, вспоминая тот кошмарный вечер. Коул тогда был растерян и возмущен. Эрика дрожала от страха и стыда
– Значит, ты утверждаешь, что на тебя напал не Тейлор? – насмешливо осведомился Рик, раздраженный их взаимным вниманием друг к другу.
– Да, утверждаю, – почти прошептала Эрика. Взглянув на Коула, она поняла, что ему уже известно имя преступника.
– Тогда кто же? – спросил Рик. – Или мне на коленях умолять тебя открыть тайну?
– Крейн Трейнор. Брат Коула.
Рик пережил второе ужасное потрясение в своей жизни. Он ожидал услышать от Эрики, что она не знает, кто напал на нее. Рик так долго вынашивал в себе ненависть, что просто сжился с ней и отказывался воспринимать правду. Отказывался верить, что все эти годы разжигал в себе ненависть к невинному человеку.
– А ведь за клевету можно угодить под суд.
– Это не клевета, – твердо сказала Эрика.
– У тебя нет доказательств, – в отчаянии воскликнул Рик, начиная сознавать, что его жизнь рушится, что он теряет все: надежду на отмщение, карьеру, Миранду. – Да это и не важно. Он арестован не за попытку изнасиловать тебя, а за серию изнасилований на набережной. К тебе это не имеет никакого отношения.
– Думаю, имеет. – Эрика укоризненно посмотрела на брата. – Ты сообщил средствам массовой информации, что преступление удалось раскрыть благодаря тому, что вам стало известно о попытке изнасилования девушки в Берне десять лет назад. Ты там отвел мне роль свидетельницы.
Рик, чувствуя, что загнан в угол, беспокойно перебегал взглядом с предмета на предмет. Коул демонстративно молчал.
– А что это ты вдруг заявилась сюда? – наконец нашелся Рик.
– Кто-то счел нужным дать мне знать, что происходит, – уклончиво ответила Эрика.
– Кто-то… кто? – презрительно бросил Рик. – Должно быть, друзья Коула? Заплатили тебе за ложь, чтобы снять его с крючка? Тебя уже раз купили, чтобы обойти закон. Почему бы не продаться снова?
Язвительные слова брата прозвучали, как пощечина. Она еще могла понять и простить его нежелание знаться с ней из-за ее профессии, хотя это было горько и обидно. Но то, что он заявил сейчас, отпечаталось в душе невыразимой болью. Этому оскорблению не было оправдания.
– Я думал, ты мстишь за сестру, – заговорил Коул, впервые со времени появления Эрики. Брат и сестра, оторвав друг от друга сердитые взгляды, посмотрели на него. – Даже я готов признать, что это благородная месть. Но в какой-то момент ты перестал мстить за сестру и начал действовать в собственных интересах.
– Чепуха, – возразил Рик.
– Чепуха? Ты оскорбляешь ее, чтобы ей же помочь? Ради того, чтобы уличить меня, ты отдал ее на растерзание журналистам. Обвиняешь ее в том, что она продает свою душу и тело. Так кого же ты казнишь?
– Заткнись. – Рик ткнул в сторону Коула указательным пальцем. Было видно, как пульсирует вздувшаяся на его шее вена.
– Коул прав, – произнесла Эрика срывающимся от волнения голосом. – Ты прекрасно дал понять – и своим поведением, и словами, – что считаешь меня шлюхой, продажной девкой. И винишь в этом Коула. А ты думаешь, что-нибудь изменится, если он сядет в тюрьму? Думаешь, я сразу же сделаюсь монахиней и перееду жить в Сан-Антонио, возвращусь в лоно семьи? Думаешь, я перестану лгать и превращусь в ту женщину, какой ты хотел видеть свою сестренку? Ты обманываешь себя, Рик. Голос Эрики дрожал от волнения.