Беспощадная страсть

Щербаков Дмитрий Викторович

— Да, выжить было непросто… — притворно вздохнул Белов. — Но мы все же выжили. А теперь и подавно умирать не собираемся!

Север вдруг резко вскинул голову.

— Мы теперь с тобой партнеры, Газават! Равные партнеры, запомни! Да, ты куда круче меня, но Сатир сроду никогда никому не кланялся!

— Да ты чего, братан? — удивился Газават. — Ширнулся некстати? Что за базар?

— Ты мне устроил форменный допрос, как штемп какой-то! Но я не в оперчасти сижу! И ты мне не босс, Газават, понял?! За моей спиной своя братва! И либо на равных, либо разбегаемся, ты понял?! А уж дальше перетрем в другом месте…

—

А ты псих, Сатир! — рассмеялся Газават, жестом успокаивая насторожившихся было бойцов. — Должен же я выяснить, с кем имею дело. А если тебя интересуют подробности моей биографии, спрашивай, я отвечу!

— Про тебя я и так знаю все, что мне надо, — Север расслабил плечи, откинулся на спинку стула. — И это… не держи зла, что я взбух. На меня порой накатывает… нервы. Все нервы менты поганые измотали! Я вдруг и тебя вообразил ментом, прикинь! Дурь наехала…

— Бывает… — снисходительно кивнул Газават. — Ладно, будем живы и богаты, Сатир! — Бандит разлил водку по рюмкам. Выпили вновь.

— У нас с Корветом было полное взаимопонимание, — перешел Газават к делу. — Он уважал мои маленькие слабости, а я уважал его высокую страсть к бабкам. И никогда не скупился. Думаю, тебе подойдут такие условия.

— Несомненно, — подтвердил Север. — Иначе и базара бы не было. Ты на своем месте, я на своем. Каждому овощу — свой фрукт.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Что не лезешь в чужой огород. Держись того же курса, и будешь всегда в порядке.

— Желаю и тебе того же! — заявил Север значительно.

Газават вновь рассмеялся. Его забавляла подчеркнутая, даже какая-то болезненная независимость этого парня.

— Твой товар на месте? — спросил он.

— Товар привезут по первому слову, — заверил Север. — Товар подготовлен и ждет. Выбирай лучшее. За качество ручаюсь — я чту традиции, установленные Корветом.

— Не сомневаюсь, — кивнул Газават. — Кстати, кто завалил Корвета? Вы нашли?

— А чего искать-то? — хохотнул Север. — Я его и исполнил.

— Что?!

Подобного признания даже Газават не ожидал. Трудно было удивить матерого блатного волка, но Север умудрился.

— Н-ну ты, Сатир!.. — выдохнул Газават, не находя слов. — Конечно, это не мое дело, но объясни… Как братва-то стерпела? И как тебя не задавили после этого? И не то что не задавили, а даже… — он вновь осекся.

— А очень просто все, — пожал плечами Север. — Корвет совсем чердаком поехал. Зарвался. Хотел затеять совершенно безнадежную войну с ментами. Мы бы полегли, как один… А Корвет отвалил бы из города с нашим «общаком». Ну и пришлось мне «папочку» шлепнуть. Братва меня поддержала, когда просекла расклад.

— Да я вижу, что поддержала… — пробормотал Газават. — Крутой ты парнишечка, Сатир, даже не ожидал… Корвет-то пожиже был…

— Газават! — Север резко выпрямился. — Давай условимся сразу: я тебе не конкурент! Я знаю понятия. А по понятиям, хозяин здесь — ты. И я не полезу выше собственной жопы, не сомневайся!

— Надеюсь! — Газават словно просветил Белова острым взглядом. — Ладно, вели везти товар. А пока будем отдыхать!

Неуловимым жестом Газават дал отбой всей своей братве. Парни расслабились. Зазвенели рюмки, вилки, кабак наполнился разноголосым гомоном. Газаватовцы приветствовали «бомжей», будто по новой братаясь с ними. Бойцы обеих

команд были довольны: «папы» поладили, а значит, теперь не придется палить друг в друга и можно вспомнить прежние приятельские отношения.

Щелчком пальцев Север подозвал Умника.

— Высылай пацанов за товаром, — распорядился он. — Пора.

Кивнув, Умник отошел.

— Ну вот, сейчас привезут мой цветничок! — ухмыльнулся Север, понимающе глядя в глаза Газавату. — И ты сможешь выбрать себе из него лучшую орхидею. Поверь, там есть потрясающие экземпляры!

— Верю! — ответно ухмыльнулся тот.

И в этот момент заиграла музыка.

…Все это время Мила простояла за занавесочкой, прикрывавшей выход на подиум. Через задний вход кабака ее пропустили легко: охранники-«бомжи» объяснили присоединившимся к ним газаватовцам, кто такая Гюрза. И вот Мила смотрела и слушала. Ее не интересовал смысл разговора мужа с Газаватом. Она вглядывалась в самого Газавата, оценивала его мимику, пластику, тембр голоса, манеру выражаться. И делала для себя выводы. Парень смазлив, отметила Мила, даже красив — нехорошей, порочной красотой. Именно таких бабы обычно обожают до одури. И они, подобные мужики, привыкли к бабьему поклонению. Считают его чем-то само собой разумеющимся. Женщин откровенно презирают. На обычную, настоящую любовь неспособны. Им даже не приходит в голову, что к женщине — этому агрегату для половых отправлений — можно относиться как-то иначе, чем именно как к агрегату. Точнее — специальному домашнему-животному, предназначенному ясно для чего. Корова предназначена для еды, собака — чтобы дом охранять, курица — чтобы яйца нести, баба — для секса. Очень стройная, логичная картина мира, не вызывающая волнений и сомнений. Жесткая психологическая схема. Но именно своей жесткостью она и уязвима. Ведь жесткие конструкции легко рушатся, стоит лишь надломить хотя бы одну опору… Обваливаются под собственной тяжестью.

При всем при этом малый явно умен, продолжала анализировать Мила. Стратег. В своей среде — король, ибо редкий бандит способен с ним равняться. Обычно бандит — это либо мускулы, либо мозги. А здесь — гармоничное сочетание того и другого. Что рост, что стать, что морда Газавата — выше всякой критики. На такого мужика может запасть даже самая опытная, прожженная, в семи кипятках прокипяченная шлюха. А уж шлюхи-то мужиков знают вдоль и поперек! Но Газават — орешек твердый. Наверняка умеет быть и неотразимо галантным, когда надо. А его грубая страстность, явственно проступающая на правильном, чувственном лице, несомненно, заводит женщин куда больше изысканной элегантности иных лощеных столичных красавцев-ловеласов. Короче, провинциальный Дон Жуан вселенского масштаба. Ни одна не устоит. Это Газавату следовало дать кличку Сатир, а вовсе не Северу…

Все ясно, пора работать, решила Мила. Она резко дернула рубильник, запускавший фонограмму. И полилась музыка…

Над подиумом вспыхнул свет.

— Что это значит? — встрепенулся Газават. — Разве телок уже привезли?

— Нет, мне бы доложили… — медленно произнес Север. — Но и шухера быть не может, иначе мы услышали бы пальбу, мои пацаны жестко проинструктированы… А приказов они не нарушают ни при каких заморочках… Стоп! Наверно, это Гюрза! Она грозилась заявиться, познакомиться со знаменитым Газаватом…