Беспощадная толерантность (сборник)
Шрифт:
– Я подумаю, – выдавил Трейси и направился к выходу.
На пороге обернулся. Розовый слон курил умопомрачительно дорогую сигару, изящно удерживая ее кончиком хобота и пуская вычурные дымные кольца. Жаль, конечно, что такому директору совсем не нужны люди в офисе. Трейси не отказался бы погнуть спину на такого работодателя. И втройне жаль, что Альдебаран слишком далеко.
В третьей фирме ему тоже не посчастливилось. Мыслящая цапля-секретарша, крашенная под фламинго, ударилась в истерику, едва завидев его. Из маловразумительных выкриков Трейси уяснил следующее: все хозяева гады, а уж ей достались гады из
Выйдя на улицу, он повертел головой. Этот район Трейси знал плохо, на уровне «где ближайшая остановка чего-нибудь-что-идет-в-центр». Сейчас, когда все назначенные на день встречи состоялись и не принесли успеха, он почувствовал голод. Но сомневался, что сумеет без посторонней помощи отыскать забегаловку, где удалось бы перекусить за небольшие деньги.
– Дядь! – Кто-то дернул его за брючину.
Трейси скосил глаза. У ноги сидел мыслящий котенок с подчеркнуто грязной мордой и давно не стриженными когтями, которые он нагло выпустил. А за спиной Трейси обнаружил еще четырех котят постарше и взрослую крысу. Целая банда уличной шпаны. Убьют вряд ли, человек для них слишком крупная добыча, да и время суток неподходящее. Но ограбить могут запросто. Трейси на всякий случай отступил на пару шагов.
Котенок не пошевелился. Только взгляд стал масленым, а из-под белых еще по молодости усов показались молочные клыки – малолетний хулиган изобразил улыбку.
– Дядь, подкинь деньжат, а? Жрать охота – сил нет.
– Извини, с утра замотался, обналичить недосуг было. Дал бы, но у меня только кредитка, – Трейси продолжал стратегически отступать к дверям только что оставленного им офиса.
– Какие проблемы – дай кредитку, сами обналичим!
Котенок ухмылялся все наглей, а двое его сотоварищей легко вспрыгнули на ступеньки перед спасительной дверью и разлеглись на крыльце, вроде как греются на солнышке. Один остался на месте, а самый крупный зашел спереди. Но Трейси волновали не они – его больше заботило, где находится главарь.
Кольцо сжималось, Трейси непроизвольно бросил руку за пазуху – закрыть ладонью карман с кредиткой и документами. Жест банда истолковала по-своему: все кинулись врассыпную, крича:
– Шухер, у него волына!
Трейси с трудом перевел дух. Обошлось. Есть захотелось еще сильней. Поколебавшись секунду, он направился в сторону от автобусной остановки. Может быть, в неразведанном районе он наткнется на закусочную, на худой конец, справится у первого же встречного.
Он прошагал два переулка, никого не встретив и не отыскав даже магазина. Сплошные низкие заборы, стискивавшие мостовую. И только нарастал плотный шум, по мере приближения к его эпицентру переходящий в слитный грохот.
Повернув в очередной раз, Трейси узнал место: окрестности площади Равенства. Кажется, там было какое-то кафе… Ему оставалось пройти через узкий проулок, когда прямо под ноги выкатилась свора круглых щенков и с тонким лаем
– Ох, мистер, спасибо вам, – задыхаясь, сказала старуха. – Не поможете загнать их обратно? Да и сами заходите, тут сейчас такое начнется!
Они успели вовремя. Заперев щенков в конуре, Трейси почувствовал, что грохот приближается, как волна. Вышел в сад, к забору. Рядом с ним, поставив лапы на кромку ограды, тяжело дышала старуха. А по улице, вздымая тучи пыли и высекая искры из мостовой, катились пористые, будто источенные короедами мыслящие камни.
– А я-то думал – что случилось? Никого нет на улице…
– Уж точно, – поддакнула сука. – Когда мы покупали конуру, здесь было изумительное, тихое местечко. А теперь продать хотим, да только кто сюда жить пойдет? Ни один приличный гражданин не захочет такого соседства.
– И что – они так каждый день?
– Нет, только в безветренный, как сегодня. Когда ветер, они на площади в кучу скатываются и поют. Отвратительный вой, скажу я вам. И чего нам говорят, что это вершина их «уникальной и непознаваемой культуры»? Подумаешь, дырку в боку ветерку подставил – и вой себе на здоровье. То ли дело у нас, теплокровных! А ветра нет – так они митинги протеста устраивают.
– И против чего протестуют?
– Да кто их разберет? Они ж говорить не могут. Вот так мы тут и живем – день вой, день грохот. Ох…
– Я тоже от них страдаю. Мне вот сегодня ночью в окно один влетел. Правда, другого вида, сплошной.
– А-а, мужик! Эти-то, с дырками – бабы. А мужики у них – те да, ничего, кроме терроризма, делать не умеют.
– Интересно, а как они размножаются? – задумчиво спросил Трейси. – Если разнополые – должны как-то это делать… А как?
Старуха весело посмотрела на него и издала короткий звук, напоминавший смех.
– Да вот я тоже – сколько ни смотрю, не могу понять. А вы, сдается мне, не здешний? Я раньше в нашем квартале людей не видела. Недавно приехали?
– Случайно мимо шел. Я кафе ищу или закусочную, что-нибудь в этом роде.
– На той стороне площади. Там их две, но в правую не ходите – плохо готовят. Да когда это устрицы блистали поварским мастерством? А левую лиса пополам с журавлем держат, там вполне прилично. И недорого.
Трейси поблагодарил гостеприимную мыслящую собаку и, когда камни укатились протестовать в соседний квартал, быстрым шагом двинулся через площадь.
Камни, камни… Знала бы старуха, сколько жалоб на них получал Трейси каждый день! Да только что с ними сделаешь? Слов они не понимают, боли не чувствуют. Полиция раскатит их в разные стороны – а они тут же снова скатываются. Главное, приспособились строить катапульты и швырять сородичей на большое расстояние. Вот, в окно ему сегодня забросили.
Можно, конечно, кислотой их обливать, только кислота – это уже оружие массового поражения. Куда больше от нее пострадает чахлая диаспора травы. Тут одними исками в суд дело не обойдется, тут до междурасового трибунала рукой подать. Не говоря уже о том, что эти сволочи прекрасно маскируются. Ни видом, ни цветом не отличаясь от земных булыжников, рассредотачиваются по обочинам и канавам и замирают. И хоть ногами по ним ходи, все им нипочем. Не шевелятся. А стоит повернуться спиной – и непременно какой-нибудь героический гад под ступню влезет, да еще с вывертом, чтоб наступивший гарантированно ногу сломал.