Беспощадные клятвы

Джеймс М. Р.

Грудь сжимается, сердце щемит от осознания этого. На ум приходят слова, которые, как я знаю, не имеют смысла, особенно когда я даже не знаю, кто она на самом деле. Я не знаю, кто такая Фелисити Харлоу. Я ничего о ней не знаю. Но я не могу представить, что она так уж сильно отличается от той женщины, которая сейчас передо мной, все ее защитные стены отброшены, и она позволяет мне заботиться о ней так, как я никогда не мог себе представить.

Жаль только, что это произошло по другой причине.

Когда Аша вымылась, я помог ей выйти из ванны, аккуратно высушил

ее и нашел аптечку, чтобы обработать самые серьезные раны. Осторожно помогаю ей дойти до спальни, усаживаю на край кровати и достаю чистые пижамные штаны и футболку. Аша смотрит на меня, ее взгляд обескуражен, но немного более сосредоточен.

— Спорим, ты не думал, что будешь надевать на меня одежду, когда наконец-то затащишь меня в постель. — Слова немного невнятные, но я слышу в них юмор, вижу, как слегка дергается ее израненный рот, прежде чем она поморщится.

— Смешно, — язвительно говорю я, принося ей одежду. — Помоги мне надеть это.

— Это не очень-то привлекательно… — пробормотала Аша, когда я помог ей вернуться на кровать, опираясь на подушки, и я на мгновение уставился на нее, совершенно удивленный.

По правде говоря, я не думаю, что она когда-либо выглядела для меня более красивой. Конечно, она великолепна во всех нарядах, в шелках и кружевах или обтянутая кожей, но в таком виде…

Ее лицо без косметики, волосы распущены и влажны, моя одежда слишком велика ей, и она выглядит прекрасно. Она выглядит именно так, как выглядела бы, если бы я просыпался с ней каждый день, и в этот момент я не могу придумать, чего бы я мог желать больше.

— Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, — тихо пробормотал я, потянувшись за одеялом, чтобы укрыть ее. — Особенно в таком виде.

Я жду ее ответа, какого-то комментария, но, накинув на нее одеяло, понимаю, что она уже спит, практически потеряв сознание от боли и изнеможения. Я долго стою и смотрю на нее, а потом поворачиваюсь к двери.

Мне нужно позаботиться о внедорожнике. А потом, когда все будет сделано, я не отстану от нее, пока не удостоверюсь, что она в порядке.

19

АША

Я понятия не имею, как долго я сплю. Когда я просыпаюсь, то сначала думаю, что все это могло быть каким-то ужасным кошмаром. Я смутно помню, как Финн врывается в комнату, как они с Матвеем ссорятся, как мучительно выбегаем из дома и слышны звуки выстрелов, как Финн несет меня наверх, купает, укладывает в постель. Все это похоже на то, что происходит во сне, разрозненном и туманном, в котором нет ни одной аккуратной детали.

Но когда я открываю глаза, я не узнаю комнату, в которой нахожусь. Зато я узнаю ее запах, слабый намек на одеколон и мыло Финна на вязаном одеяле, которым я укуталась, на подушках, на которых лежу. А когда я пытаюсь сесть, ощущения, как будто меня избили, а потом несколько раз переехали, говорят мне, что все это не сон.

Мне

требуется несколько попыток, чтобы сесть. Я вздрагиваю, когда вижу на подушке Финна засохшую кровь, скорее всего, из моего рта, я чувствую, как сильно он болит, когда я хоть немного шевелю губами. Сама комната выглядит как холостяцкая: простой деревянный каркас кровати и постельное белье серых тонов, высокий комод, который не сочетается с кроватью, пара таинственных романов на прикроватной тумбочке. На стенах висят картины с изображением старинных мотоциклов в рамке, и я с любопытством рассматриваю их, отчаянно пытаясь хоть как-то отвлечься от случившегося и вопросов, которые у меня возникают по этому поводу.

Финн спас меня. Финн вернул меня домой. Финн…

В дверь спальни стучат. Я успеваю лишь на мгновение задуматься об иронии, с которой кто-то стучится в собственный дом, прежде чем слышу голос Финна. Я стараюсь не обращать внимания на стайку бабочек, которая порхает в моем животе при его звуке.

— Аша? Ты проснулась?

— Да. — Даже это маленькое слово причиняет боль моему рту. Через мгновение дверь с треском распахивается, и в комнату входит Финн с миской в одной руке и чашкой в другой. Он окидывает меня оценивающим взглядом, полным беспокойства, и подходит к прикроватной тумбочке, ставя на нее, как я теперь вижу, миску с томатным супом и чашку с водой.

— Не был уверен, что ты справишься, — говорит он грубо, медленно садясь на край кровати. Его глаза снова пробегают по моему лицу, спускаясь к футболке, и я с приливом смущения и странного удовольствия вспоминаю, что на мне его одежда.

Прошло много времени с тех пор, как я ложилась в постель в мужской футболке. Последний раз…

Меня пронзает боль иного рода, и я ненадолго закрываю глаза.

— Эй. Пальцы Финна касаются тыльной стороны моей руки. — Если ты хочешь еще поспать…

— Нет, я уже достаточно поспала. Я хочу пойти домой…

— Тебе действительно не стоит, не сейчас…

— Я как раз хотела сказать, что пока не могу. — Я прервала его, мой голос немного ожесточился. — Хотя я надеюсь, что ты послушаешь меня и сделаешь то, что я прошу, если я буду настаивать. Но я не хочу, чтобы они видели, где находится мой дом, если кто-то следит за мной.

— Я настолько уверен, насколько это возможно, что никто не следит, — осторожно говорит Финн. — И я не пытаюсь подорвать твой авторитет во всем этом, Аша. Я обещаю тебе это. Но если ты мне доверяешь, я также обещаю, что стараюсь обеспечить твою безопасность, насколько это возможно. Тем более что…

Он прерывается, но ему не нужно заканчивать фразу, чтобы я поняла, что он хотел сказать. Он чувствует, что это его вина, конечно, так и есть. Он попросил меня согласиться на эту работу, он все устроил, он все спланировал. И все же я не считаю, что он виноват в этом.

— Я не обязана была соглашаться на это, — говорю я ему так мягко, как только могу. — Не вини себя, Финн, это только помешает понять, что действительно важно.

Он одаривает меня натянутой, грустной улыбкой.

— И что же это, Аша?